болит?
— Ничего не болит, скорее ноет.
— Даже после общения с По? — Хоуп приподняла бровь, и когда Мэллори кивнула, сестра улыбнулась. — Хорошо. Я воспринимаю это как хороший знак.
— Я тоже. — Она протянула руку и почесала голову По: — Может быть, я скоро все вспомню.
Кот зашипел и спрыгнул с дивана в недоступное для нее место: — Не домашний кот.
— Прости. Прости. Боже. — Она отдернула руку, слегка обидевшись.
Кот, не говоря ни слова, отпрыгнул от нее, и Мэллори вернулась к фотоальбому, который держала в руках. Скоро она вспомнит этого волшебного кота, и тогда, возможно, перестанет его злить. Она сделала себе пометку не брать его на руки и не гладить, что казалось ей просто глупым, ведь он, по сути, был котом, несмотря на все его доводы об обратном.
Мэллори пролистала еще несколько страниц фотоальбома и нашла один хороший снимок, на котором они с Хоуп и Наной были запечатлены на празднике 4 июля. Она предположила, что за другими фотографиями, сделанными тем летом, стояла Нана. Большинство из них были случайными снимками, сделанными во время игры ее, Хоуп или их обеих.
Наряды и прически менялись по мере того, как она листала альбом и смотрела, как сквозь запечатленные моменты проходит давно забытое лето. Фотография Хоуп, держащей ломтик арбуза так, словно это была улыбка. Фотография, на которой она машет рукой с горки в парке. Позитивный снимок, на котором они улыбаются над праздничным тортом с горящими свечами. Была даже пара фотографий, где они играли с Руби или Корой, и одна фотография, где Люк вызывающе позировал со скрещенными руками и хмурым выражением лица, в то время как все девочки высунули языки перед камерой. Все это было смутно знакомо и вызывало у Мэллори ностальгию по детству, которое она не могла до конца вспомнить.
Затем она перевернула еще одну страницу и замерла, увидев фотографию не двух, а трех маленьких девочек.
Девочка стояла на фотографии между Хоуп и Мэллори, и по ее внешнему виду было понятно, что она родственница. У нее были такие же светлые волосы и голубые глаза, как у Хоуп, но она была выше и более фигуристой, как Мэллори. На фотографии она выглядела примерно на один возраст с Мэллори, может быть, на год или два старше? Хоуп перебирала в уме все возможные варианты, но ни за что на свете не могла вспомнить эту девушку.
— Эй, Хоуп? — Мэллори осторожно отклеила старую фотографию от страницы и протянула ей. — Кто это?
Хоуп встала со стула в другом конце комнаты и подошла поближе, чтобы получше рассмотреть фотографию: — О, ничего себе. Я уже много лет не видела фотографии, на которой мы были бы втроем. Это Дори.
— Дори?
— Наша двоюродная сестра. — Хоуп нахмурилась. — Ты не помнишь Дори?
— Совсем.
Хоуп покачала головой: — Это странно, но я думаю, что, возможно, она была еще одним воспоминанием, принесенным в жертву, когда Нана наложила то заклинание.
Мэллори не понравилась нерешительность в голосе сестры: — Почему это должно быть более странным, чем все остальное, что я забыла?
— Ну, потому что заклинание Наны, похоже, скрыло твои воспоминания только о магии, а Дори не владеет магией.
— Она наша кузина. Как она может не владеть магией?
— Я… — Хоуп застонала и провела рукой по лицу: — Конечно, ты не помнишь, как это работает. Наша магия сильна, она передается из поколения в поколение, но ведьмами становятся только женщины в нашей семье.
— Хорошо… — медленно произнесла Мэллори, потому что на фотографии их кузина была явно женского пола.
— Дори не унаследовала магию. Ее отец был маминым братом. Он не владел магией, поэтому ему нечего было ей передать.
— Мамин брат. — Мэллори пыталась думать о человеке, который был ее дядей, но у нее было лишь смутное воспоминание о том, что она слышала его имя в детстве. — Айзек? Его звали Айзек?
— Да. Дядя Айзек. — Хоуп ободряюще кивнула. — Он покинул Темпест и переехал в Даллас. Он редко возвращался, но летом его дочь, Дори, приезжала к нам и навещала бабушку на неделю или две каждый год.
Мэллори хмыкнула: — Значит, он мог уехать и сохранить свои воспоминания?
Ее тон, должно быть, был таким же обиженным, как и ее чувства, потому что Хоуп поморщилась: — У него не было своей магии, поэтому он не мог нас разоблачить.
— Да. Неважно.
Хоуп наклонилась вниз и сжала ее плечо: — Мэл…
Она отшатнулась от прикосновения: — Я в порядке. Я продолжу искать фотографии. Здесь есть одна, на которой мы все трое с Наной.
— Спасибо. — Хоуп взяла другую фотографию, которую Мэллори достала из книги и предложила ей. — Я уверена, что Дори тоже хотела бы это увидеть.
— Они приедут на похороны?
— Они? — Хоуп подняла глаза и моргнула. — О. Нет. Извини. Дядя Айзек умер, когда мы были подростками. В автокатастрофе.
Эта новость смягчила что-то внутри Мэллори, и она вздохнула: — Значит, бабушка слишком рано потеряла обоих своих детей.
— Да. — Хоуп прикусила губу, похоже, обдумывая свои следующие слова, прежде чем заговорить. — Несчастный случай с дядей Айзеком произошел как раз перед тем, как ты окончила школу. Я думаю…
Мэллори подняла бровь, когда ее сестра замялась: — Что?
— Я думаю, что это часть причины, по которой Нана сделала то, что сделала. Она боялась за тебя так же, как и за Темпест и всех нас. Она уже потеряла двоих детей. Я думаю, может быть, она считала, что в какой-то мере защищает тебя, потому что если бы ты использовала свою магию во внешнем мире… только боги знают, что бы произошло.
Мэллори вздохнула: — Жаль только, что я не смогла поговорить с ней об этом, и теперь у меня никогда не будет такой возможности.
— Я знаю. Мне очень жаль. — Хоуп снова сжала ее плечо, и на этот раз Мэллори не отстранилась.
— Если это поможет, то она гордилась тем, что ты сама устроила свою жизнь. Когда бы мы ни говорили с тобой по телефону, как только мы клали трубку, она всегда говорила, как она гордится тобой.
— Было бы неплохо, если бы она говорила мне это время от времени.
— Она была твердолобой. — Хоуп слабо улыбнулась. — Похожа на кое-кого из моих знакомых.
Мэллори фыркнула: — По крайней мере, мы знаем, что я поступила честно.
— Я знаю, что она многое хотела бы исправить, и я знаю, что мы обе хотели бы, чтобы все было по-другому, и ее смерть не была тем,
