метаться по берегу, выглядывая мужскую фигуру в темной водной глади.
Какого черта он решил купаться ночью в ледяном озере, да еще и пьяным?!
Прикинув, что сам он уже явно не сможет выбраться, быстро скинула кроссовки, и постаравшись отбросить все страхи, почти бегом направилась в воду. Когда мои ступни коснулись холодной воды, я вдруг почувствовала как взлетаю в воздух. С визгом приземлившись животом на голое плечо Хана, который за то время пока я высматривала его в воде, уже успел надеть штаны, я замолотила его кулаками по спине, зашипев:
— Я думала ты утонул!!! Какого черта, Хан?! Разве можно так пугать?!!! А если бы я успела нырнуть за тобой?! Между прочим я очень плохо плаваю, и моя нелепая смерть была бы на твоей совести!!! Гад!
Когда поток моих возмущений и оскорблений иссяк, Хан опустил меня на землю около того же валуна, и приблизив вплотную свое лицо, с хмельной полуулыбкой спросил:
— Значит ты готова была кинуться меня спасать, даже не смотря на то, что почти не умеешь плавать?
От взгляда парня мне вдруг стало жарко, даже несмотря на то, что с его длинных волос на мою одежду текли холодные потоки воды. Склонив голову набок, он провел большим пальцем по моей нижней губе, слегка надавив на нее, и хриплым голосом произнес,
— Даже сейчас будешь настаивать на том, что влюблена в Глеба? Он же и мизинца твоего не стоит…
— А кто стоит? — прошептала я, дрожа всем телом.
Хан покачал головой.
— Никто, рыжая. И особенно я…
После этого, он с хриплым стоном приник к моим губам, как можно сильнее вжимая талию в свое тело.
Я должна! Должна была оттолкнуть его! Но не смогла… Его поцелуи возносили меня на небеса, и тут-же с высоты роняли на землю, не позволяя сознанию опомниться в этой дикой круговерти.
— Ненавижу тебя… — единственное, что я смогла прошептать, когда Хан высвободив мои губы, приник поцелуем к шее.
— И я ненавижу… Ненавижу весь мир за то, что не позволяет мне быть с тобой…
После этих слов, поцелуи Хана стали настолько жгучими, что кожа на шее начала ныть. Но от этого я лишь еще больше взмолилась про себя о том, чтобы он не прекращал.
Когда мужская ладонь опустилась на мою грудь, я выгнулась дугой, со стоном прошептав его имя. Приняв это за зеленый свет, Хан подхватил меня второй рукой под бедра, и уложив на землю, прижался всем телом.
С ним меня не смущало ни то, что поцелуи касаются обожженной кожи, ни то, что под тонкой клетчатой рубашкой совсем не было белья. Я просто тонула в жарких объятиях, глуша голос совести, который неизменно кричал:
“ Что ты творишь, Кара??? А как же Глеб…”
И лишь поняв, насколько сильно от парня пахнет алкоголем, я очнулась, подумав о том, что на утро он вероятно даже и не вспомнит как целовал меня.
— Хан, — нехотя окликнула я, выставив между нашими телами свои ладони, — Нам не стоит этого делать…
— Почему? — не отрывая губ от моих ключиц, как в полубреду спросил он.
Увернувшись от очередного поцелуя, с трудом выскользнула из под его тяжелого полуобнаженного тела, и поднявшись на ноги, сказала:
— Во-первых, ты пьян. А во-вторых, это просто неправильно… Я с Глебом, и ты знаешь это, — я постаралась вложить в голос как можно больше уверенности в том, о чем говорю.
Хан оттолкнулся рукой от валуна, и пошатываясь тоже встал. Сквозь сбившееся дыхание, он процедил:
— С Глебом… И именно поэтому ты сейчас позволяла себя целовать, да? Ты хоть самой себе можешь не врать?! Ты же никогда его не полюбишь… К чему мучить и себя и парня?
Из моих глаз побежали горькие слезы, и не сдержавшись я вскрикнула:
— Да! Да, ты прав! Я не люблю его! Каждый раз когда он целует меня, перед глазами стоит твое лицо, и именно за это я ненавижу тебя!!! — едва дыша, я сквозь беспрестанно льющиеся слезы шепотом закончила, — Ненавижу за то, что мое сердце занял ты, а не он…
Утерев рукавом слезы, и поправив сбившуюся одежду, я уже более спокойным голосом на прощание сказала:
— Но это не отменяет того, что он меня любит. И я пойду на что угодно, чтобы сделать Глеба счастливым. Потому что он этого достоин! И если ты еще хоть раз притронешься ко мне, то пеняй на себя… Того что произошло сегодня, я больше не допущу.
С каждым моим словом лицо Хана превращалось в каменную маску, отражающую его гнев и недовольство.
Едва сдерживая истерику, я дрожащим голосом прошептала:
— Прощай, Хан…
После этого развернулась, и бросилась в сторону лагеря, с силой закусив ладонь, чтобы в голос не разрыдаться.
ГЛАВА 13
Шаг, второй, третий…
Я уже полчаса топталась около деревьев, не решаясь подойти к поляне на которой проходили занятия. Я даже не знала, придет ли сам Хан сегодня, но прекрасно понимала, что если увижу его, то уже не смогу вести себя как прежде… Но и обучение бросать тоже было нельзя. Хотя бы для того, чтобы разузнать о тех странных словах хозяйки земли.
После того как сбежала с озера, я всю ночь не спала, не в силах остановить потоки слез. Хотелось жалеть и оправдывать себя, но я понимала, что во всем виновата сама. Я ощущала себя настолько грязной и мерзкой, что все же решила рассказать обо всем Глебу, как только представится случай. Он не заслуживает измен и обмана… Скажу ему все как есть, и будь что будет!
Ну вот, Кара, ты и обрекла себя на одиночество, упустив шанс быть с человеком, который искренне любит тебя…
О том, что вчера говорил Хан, я и вовсе старалась не думать, понимая, что это просто пьяные бредни.
С первыми лучами солнца я подскочила с постели, и наспех умывшись, отправилась в столовую еще до первого сигнала горна, надеясь на то, что смогу позавтракать до того, как придут остальные ребята. Не хотелось, чтобы все видели мое зареванное припухшее лицо.
Мне повезло. Столы уже были накрыты, а в столовой находилась только одна девчонка из младшей группы, раскладывающая по корзинкам хлеб. Опустив голову как можно ниже, я кивком поздоровалась с ней, и присев на свое место, стала быстро уплетать омлет, раздумывая о том, что тоже пора бы включаться в дежурства. Съев все до последней крошки, я вышла из-за стола, и покинула столовую с
