но чем болезненнее рана, тем труднее это делать. При всем этом у драконьей крови есть одна особенность — кроме того, в чьих венах она течет, для всех остальных драконов она представляет нешуточную опасность. Поэтому, когда драконы сражаются, они вынуждены бить так, чтобы не оставлять на противнике открытых ран. Грубо говоря, замешивать — как тесто. На Чужеяде шипы, я исколюсь, и это ему навредит… но не помру ли я раньше от кровопотери? Или он меня попросту заломает, задавит массой?
Вот так отпуск выдается, мама, не горюй… Хотя… За Чужеяда Виктор мне теперь должен премию в размере годового оклада! Минимум!
Моя уже мысленно припрятанная, но еще не убитая премия заложила лихой вираж и зависла на уровне окна. Я отпрянула и юркнула за Элору, пока меня не засекли.
Мои коллеги спешно сбились в кучу, загораживая спинами прихваченное барахло. Принцесса с трудом поднялась на ноги. Суданский загородил ее собой, крепко держа меч. Выражение лица у рыцаря было такое, как будто он вообще не понимает, что здесь делает.
И только затем я обратила внимание, что он держится как-то скованно. Штаны ему жмут, что ли?
Стекло жалобно тренькнуло и исчезло. По кожистому крылу скатился до подоконника и ловко спрыгнул на пол тощий крючконосый хлыщ в черной мантии, со стянутыми на затылке волосами неопределенно-мышастого цвета. Это и был тот самый маг-помощник Чужеяда.
Дракон взмахнул крыльями и пошел на новый заход.
— Так-так, — с ленцой протянуло новое действующее лицо, оглядывая присутствующих. — Надо же. Нашелся кто-то шустрый и ловкий, смог вам дверь открыть. А она хоп! — маг ударил в ладоши. — И захлопнулась! Мышки в ловушке!
Ухмыляясь, он загородил собой выход в коридор и сложил руки на груди. Чужеяд уцепился когтями за оконную раму и с оглушительным треском протиснулся в проем, выворачивая ее. Когда в помещении оказались его голова и передние лапы, он трансформировался в гуманоида и в процессе превращения пробрался в комнату.
Я подобрала отпавшую челюсть.
Вот оно, коварство двойственной формы во всей его красе!
Если дракон из Чужеяда получился довольно мощный, гуманоид из него же оказался чуть выше меня ростом, крупный, но какой-то рыхлый и обрюзгший. Шатен средних гуманоидных лет с одутловатым, надменно-утомленным лицом. Неизменными, как и полагается, остались лишь глаза — желто-зеленые, яркие, пронзительные как лазеры.
Какая ирония: если дракона-Чужеяда я вряд ли одолею, то в «человеческом» виде, пожалуй, завалю за пять секунд. Не похоже, что он уделяет много времени физической форме основного тела (и совершенно напрасно!).
Объяснимы и склонность к блестящим украшениям, и тот факт, что хрупкой принцессе удалось без проблем отстоять свое…
— Ломать нашу крепость было не обязательно, — укоризненно проговорил маг.
— МОЮ крепость залатаешь, Гиг. Не в первый раз, — проворчал Чужеяд, испытующе глядя на Суданского. Голос у врага звучал скрежетом ржавых цепей. — Ваше Высочество, как вижу, вам все-таки не удалось отвадить очередного рыцаря от вашего спасения. Ему же хуже.
Красуантия выразительно засопела.
Маг осклабился и вскинул руки, готовясь обрушить на смысловеров громы и молнии. Я потянулась за гранатой…
Дверь, до сих пор издававшая шебуршание, затрещала и выпала из коробки.
Маг уйти не успел. Что там уйти — даже оглянуться, выругаться или хотя бы удивиться. Дверь припечатала его к полу, а следом, закрепляя эффект, по ней бодрым маршем проскакали коротышки, воинственно потрясая шокерами. В блинчик, пожалуй, не раскатали, но приплющили точно!
Куда та крылато-щупальцевая пакость подевалась, осталось тайной. Хотя и х… х-хвост с ней!
Пользуясь моментом, пока Чужеяд отвлекся на своих ряженых прихехешников, я всучила Элоре свой рюкзак и ринулась в атаку, всем телом выталкивая противника в окно, следом вылетела и сама, одновременно перейдя в драконью форму. Чужеяд тоже не сплоховал — его замешательство длилось не больше пары секунд, — и, сцепившись, мы ревущим клубком полетели вниз.
Часть 13
Блажен, кто верует
Драка была короткой и бешеной; попробуйте сами набить морду противнику, если он весь колючий, в вашем распоряжении только острые клыки и когти, а вражью шкуру портить нельзя! Остается только бить, давить и щипаться. Жаль, что на нашем пути не оказалось ни стены, ни скалы, — у меня имелось маленькое преимущество внезапности, и я попыталась бы Чужеяда с разгона приплющить. Но — чего не было, того не было. Только потрепали друг друга.
Земля и дырный аналог неба несколько раз поменялись местами, затем мы хлопнулись плашмя о почву, расцепившись в последнюю секунду. Меня от удара подбросило и прокатило по земле еще несколько метров. В воздух взвилась коричневая горькая пыль; в горле запершило.
В запале совершенно не чувствовалась боль, и оценить степень своих повреждений я смогла не сразу. Зато утвердилась в том, что все-таки намылила врагу шею: он поднялся не сразу и со стоном.
Я тряхнула головой, пытаясь унять в ней звон-перезвон, вернулась в гуманоидную форму и прикусила губу, сдерживая крик: болезненные ощущения нахлынули все и разом. Их источником была в основном моя левая сторона.
Тело дракона — поток Тайной Магии, но если ему причинить вред, это отразится и на гуманоидной форме. А наоборот, что интересно, не получается — раны человека не влияют на дракона; единственное исключение — драконья кровь, прожжет как кожу, так и шкуру, и лекарство от нее только одно — время.
Плечевые шипы Чужеяда разодрали мне левую переднюю лапу, что отпечаталось и на левой руке. Я рухнула на левый бок и почувствовала, как намокла, прилипла к боку и почти сразу начала расползаться ткань рубашки; рукав уже через несколько мгновений повис лохмотьями. Пришлось немного напрячься, чтобы прекратить это безобразие; разгуливать перед врагом в одном бюстгальтере что-то не хочется. В грудь при каждом вдохе словно гвозди забивали; ребра помяты, а то и одно-два сломаны…
От более серьезных травм меня спасли сравнительно небольшие габариты и отсутствие шипов.
— Гоблинское дерьмо! — за спиной выругался Чужеяд, тоже обратившийся в человека.
Вот угораздило же разумную расу так встрять: ну пакостники, ну мелкие и страшненькие, но при каждой… хм… неудаче их склонять на все лады уж слишком!
А Чужеяд-то как старался… Не иначе как гоблины ему чем-то персонально насолили.
Что-то быстро запыхался, Гад, злорадно отметила я и попыталась пошевелить пальцами раненой руки. Конечность послушалась. Следовательно, непоправимые повреждения отсутствовали.
— Нашли-таки дракона! Драконшу! Ха… — тон Гада вдруг изменился, стал приторно-ласковым. — А ведь ты можешь мне пригодиться…
Я, оберегая левую руку и опираясь на правую, приподнялась. В затылке и за левым
