class="p1">– Кошмарная затея, – зашипел Пятак. – Надо убираться отсюда.
Впервые Дюжина была с ним полностью солидарна.
– Мы ответим на вопросы, не кривя душой. – Шестой потупился под негодующими взглядами спутников. – Это единственный способ спасти Семерку, – побледнев, добавил он. – У нас нет выбора.
– Чу́дно! – заскрежетал Дуб.
От его довольной ухмылки Дюжину бросило в пот.
– Итак, юноша, что привело тебя сюда? – обратился Патриарх к Шестому.
– Как я уже говорил, мы ищем Семерку, – поборов смятение, почтительно ответил тот.
Рот Патриарха вновь растянулся в улыбке.
– А кто такая Семерка?
– Она… тоже рекрут. Мы вместе обучаемся на заимке, – выдавил Шестой.
– Хм, – протянул Патриарх. – Правда, но не вся.
У Шестого перехватило дыхание. Тем временем Патриарх перевел взгляд на Дюжину. Мысленно содрогнувшись, девочка не отвела глаз. Ради Семерки!
– Сколько в тебе огня, девочка, – сощурившись, констатировал Дуб. – Сделай милость, поведай о мести, которую ты замыслила.
Пятак и Шестой изумленно уставились на нее, но Дюжина и бровью не повела. Стараясь подавить закипающий гнев, она по-прежнему смотрела на Патриарха.
– Если тебе все известно, может, поведаешь сам? – откликнулась она, превозмогая дрожь в голосе.
От хохота Дуба по спине заструился холодный пот.
– Ладно, теперь займемся тобой. – Патриарх хищно глянул на Пятака. – Почему ты рвешься в Охотники?
Пятак вздрогнул:
– Э-э-э… нам запрещено говорить о прошлом.
– Я настаиваю, – вкрадчиво произнес Дуб. – А будешь артачиться, придется тебя подтолкнуть. Убив твоего приятеля, к примеру.
На поляне воцарилась гробовая тишина.
– Простите, – всхлипнул Проныра. – Я думал… – Докончить он не успел. Ползучие корни обвились вокруг его рта, на девственно-белый снег посыпались комья глины.
Дюжина метнулась вперед, руки уже потянулись к топорам, но Проныра замотал головой, в золотистых глазах застыла мольба. Пес сердито зарычал.
– А теперь отвечай на вопрос. – Патриарх неотрывно смотрел на Пятака.
Пятак беспомощно развел руками:
– Отец меня выгнал. Я не оправдал его надежд в отличие от младшенького. Сказал, если не сгину сам, он найдет способ обставить мою смерть как несчастный случай… – Он осекся и пожал плечами. – Вот я и сбежал. – Щеки у него пылали, взгляд не отрывался от земли.
– Ясно, – задумчиво протянул Патриарх. – В проницательности твоему отцу не откажешь. А теперь расскажи про юношу подле тебя. Кто он?
Пятак смущенно покосился на приятеля:
– Шестой – мой друг.
– Друг, значит.
В глазах Пятака промелькнул страх. Дюжиной вдруг овладело дурное предчувствие.
– Да, – чуть слышно подтвердил Пятак.
Повисла пауза. Дуб понимающе улыбнулся.
– Приятель, ты чего? – изумился Шестой.
На щеках Пятака выступили алые пятна, которые лишь подчеркивали мертвенную (хуже, чем во время болезни) бледность лица.
Растерянность и недоумение Шестого постепенно сменились пониманием.
– Ты… я тебе нравлюсь? Не только по-дружески?
Пятак, потупившись, молчал. Дюжина ощущала его боль и смятение как свои собственные.
Патриарх разразился оглушительным хохотом, и девочка крепче стиснула рукояти топоров, с каждым ударом сердца ее гнев нарастал. Пес рычал уже не таясь.
– Какое право ты имеешь лезть ему в душу! – завопила она. – Зачем издеваешься?
– Могу и издеваюсь, – осклабился Дуб. – Вы попросили помощи и согласились на мои условия. – Темные бездны глаз уставились на нее, улыбка под бородой стала шире. – А теперь расскажи, почему ты оказалась на заимке?
Дюжина стиснула зубы так, что скулы свело судорогой. От нее он откровенности не дождется. Хрум впился в нее коготками, его страх передавался ей, отравляя кровь.
– Упрямица, – пожурил Патриарх. – Ну, ничего, будет и тебе стимул.
Пес вдруг истошно завыл и, рухнув на снег, забился в конвульсиях.
Объятая ужасом, Дюжина бросилась к нему с воплем:
– Прекрати! Что ты с ним сделал?
– Всего лишь исполнил его заветное желание, – скромно откликнулся Дуб. – Он ведь мечтал обрести бренное тело. А от боли до бренности один шаг.
Невыносимо было видеть чудовищные муки Пса. Пальцы девочки машинально стиснули топоры, на глаза выступили слезы.
– Если не ответишь, мы с Псом решим, что ты эгоистка, – подначивал Дуб. – Я-то надеялся, он тебе дорог. Впрочем, ты всегда плохо заботилась о дорогих тебе людях, верно, Синичка?
Ужас ледяными тисками сдавил грудь. Шестой беззвучно повторил ее имя, Пятак глянул украдкой и участливо коснулся плеча. Но тут же отдернул руку, точно боялся, что Дюжина стряхнет ее первой.
Девочку вдруг охватила тоска. Какая ирония, что Пятак проявил к ней симпатию именно сейчас, когда горькая правда вновь распалит в нем ненависть.
– Синичка, – издевательски протянул Дуб. – Я жду.
Пес стонал и корчился. Выбора нет, ей придется заговорить. Она опорочит себя перед товарищами, падет в их глазах, вероятно, станет изгоем.
Но если такова плата за спасение Семерки, так тому и быть.
Глава 33
– Я подалась на заимку после гибели моей семьи, – отчеканила Дюжина, глядя в клубящиеся бездны глаз древнего Дуба. Едва ли он довольствуется этой фразой, но попытаться стоило.
– Очень близко к истине, но вместе с тем очень далеко от нее. – Патриарх сокрушенно вздохнул. – Пес такой славный Хранитель. Интересно, каково ему будет нести службу на трех лапах?
– Перестань! – выкрикнула Дюжина. Сама мысль, что Пес пострадает – пострадает из-за нее, – была невыносима. – Вся моя деревня погибла от рук пещерного клана. Поэтому я и подалась на заимку, хотела обучиться навыкам Охотника.
Патриарх зловеще улыбнулся:
– Метишь в Охотницы?
– Нет, – собравшись с духом, ответила Дюжина.
Пятак и Шестой странно дернулись, однако девочка не отважилась глянуть в их сторону. И без того чувствовалось, насколько оба потрясены и разочарованы. Ничего, переживет.
– Тогда зачем тебе навыки Охотника? – выпытывал Патриарх.
Дюжина медлила. Патриарх выразительно покосился на нее, потом на Пса. Намек был ясен.
– Отомстить за семью. – Хотя сердце лихорадочно билось, голос не дрогнул. Дюжина никогда не произносила этого вслух и не собиралась произносить даже под угрозой смерти, но жалобное поскуливание Пса развязало ей язык. – Пещерный клан убил моих родных. Око за око. – Она не мигая смотрела на Дуб.
– Надо же, – притворно изумился тот. – Кровная месть. Кое-кто покривил душой на присяге. Что думаешь по этому поводу, Шестой?
Взор Патриарха беспощадным прожектором метнулся к Шестому, оставив Дюжину опустошенной и измученной. Мысли о мести терзали ее с того кошмарного дня, однако стоило их озвучить, как в сердце поселилась тоска. Девочка гнала от себя это чувство, опасаясь углубляться в него.
– Н-не знаю, – выдавил Шестой.
– Вот мы и добрались до мальчика-обманщика, – журчал Патриарх, откровенно наслаждаясь ситуацией. – Приберег самое сладкое напоследок.
Шестой побледнел и встал навытяжку, словно аршин проглотил. Дюжина с отвращением осознала, что не в силах удержаться от любопытства.
– Зачем ты явился на заимку, мальчик-обманщик?
Шестой набрал в грудь побольше воздуха и шумно выдохнул.
– Мои родители тоже погибли. – (Дюжину потрясло отчаяние в его взгляде.) – Вместе с ними умерла и моя связь с кланом. Поэтому я и отправился на заимку.
– Хм, ясно, – задумчиво протянул Патриарх. – А почему твоих родителей убили?
– Почему? – воскликнул Шестой. Вопреки предостережению его голос звенел от негодования. – Откуда мне знать? Они были славными людьми!
– Конечно-конечно, – закивал Дуб. – Вы с Дюжиной, часом, не товарищи по несчастью? Не пещерный ли клан погубил твою семью?
Плечи Шестого поникли.
– Э-э-э… нет.
– Откуда такая уверенность? – вкрадчиво спросил Дуб. – У Синички истребили всех
