испортив многие вещи. Но «Камчатка» была крепче маленькой «Дианы». Головнин благодарно вспоминал кораблестроителей, создавших эту выносливую посудину.
Внезапные шквалы заставляли команду и офицеров быть все время начеку. Сильнейшая качка утомляла даже бывалых моряков.
Молодые лейтенанты, мичманы и гардемарины не уходили с палубы.
— Пройти мыс Горн, — говорил им Головнин, — это хорошая школа!
— Черт бы побрал эту школу! — бурчал себе под нос Литке.
И вот «Камчатка» идет уже вдоль западного берега Южной Америки, самого таинственного из всех континентов. На картах этот обширный континент напоминает сужающийся к югу треугольник. В северной части он широк, и чем шире, тем неизведаннее его просторы. Может быть, это самая неисследованная часть мира.
Со стороны Тихого океана материк огражден неприступным хребтом. Неглубокие бухты с мягкими песчаными берегами уже давно облюбовали люди. Угнездившись в ущельях, построив свои хижины на самом берегу величайшего из океанов, они все же не решаются проникнуть в глубь континента. Но Головнин знает, что европейцы и здесь не теряют времени.
Василий Михайлович оставляет подзорную трубу и, заложив руку за спину, поворачивается лицом к закату. Океан сейчас спокоен. Но и в спокойствии этом так много силы. Какая огромная, необъятная энергия!..
Головнин идет к себе в каюту. Многолетняя привычка: по прошествии дня записать свои наблюдения, мысли.
На «Камчатку» вновь и вновь налетали штормы. Океан и на этот раз не оправдывал название, данное ему Магелланом. Он громоздил высокие, увенчанные пеной валы и гнал их на восток. Чтобы продвигаться вперед, приходилось лавировать. В Тихом океане российские моряки встретили новый, 1818 год.
ЛЕГЕНДАРНОЕ ПЕРУ
Воздух теплел. Великий океан становился более гостеприимным. Виды птиц и водоросли свидетельствовали о приближении тропиков. Чтобы не потерять устойчивый пассат, дующий вдоль берегов Чили и Перу, Головнин решил приблизиться к материку.
— Делаю это с некоторым сожалением, — сказал он офицерам, собравшимся вокруг него на палубе в ветреный, но погожий день. — Романтические острова Хуан Фернандес останутся в стороне.
Он сделал паузу. Офицеры молча переглянулись. Первым не выдержал Феопемпт.
— А чем они знамениты?
— На одном из них жил Робинзон, — поспешил ответить Литке.
Головнин посмотрел на молодого офицера со всей лаской, на какую был способен.
— Поэма мужества и разума, которую читали, вероятно, все...— Ну конечно! — Это уже хором.
— А я думал, что этот остров где-то в Индийском океане, — вполголоса растерянно сознался Ардальон Лутковский.
— А почему эти острова называются Хуан Фернандес?
— В 1574 году их открыл португалец на испанской службе штурман Хуан Фернандес.
Ближайшей стоянкой Головнин наметил Кальяо — порт Лимы, столицы Перу. «Камчатка» стала приближаться к берегу. Ветер был слаб, все побережье было окутано густым туманом. Головнин шел с осторожностью, боясь натолкнуться на камни.
Туман и отсутствие лоцмана заставили Головнина стать на якорь у самого входа в бухту.
Молодые мичманы горели нетерпением посетить таинственное Перу, страну легенд. Эта часть Южной Америки была менее известна европейцам, чем Бразилия. А все неизвестное притягивает. Головнин еще в Англии запасся литературой о Чили и Перу. Он сделал офицерам сообщение о стране и народе, с которым теперь предстояло им познакомиться самим.
Выждав, пока ветер разогнал туман, «Камчатка», лавируя, прошла в глубь бухты Кальяо и наконец бросила якорь.
В трубу был виден весь порт и стоящие на якоре корабли.
— К нам шлюпка, господин капитан, — доложил Головнину вахтенный начальник. — Должно быть, портовые власти.
Шлюпка несла военный испанский флаг.
Старший на шлюпке не знал никакого языка, кроме испанского. Путем сложных переговоров на так называемом «международном наречии» русские узнали, что здесь недавно побывали суда Российско-Американской компании «Суворов» и «Кутузов», шедшие в русские владения в Северной Америке.
Еще узнали, что здесь неспокойно: порт Вальпараисо в руках повстанцев.
— Всюду зреют мысли о свободе, о национальной независимости, — сказал младший Лутковский, когда испанская шлюпка отошла от борта «Камчатки».
— Вам всюду грезится революция, — пробурчал Литке.
— А разве вам не кажется, что всюду звучит призыв к борьбе с тиранами?
— Вы, конечно, говорите о Французской революции, но забыли, чем она кончилась.
— Она не кончилась.
— Господа офицеры, — раздался голос лейтенанта,— я прошу от подобных разговоров воздержаться.
— Но мы же говорим об Америке, — нашелся Лутковский.
Мичманы и гардемарин, вытянувшись, откозыряли.
Филатов скрылся в капитанской каюте.
— Как бы то ни было, сейчас у нас перед глазами будут поучительные картины, — заметил Литке.
— Я прошу вас, барон, — говорил Головнин вызванному в капитанскую каюту Врангелю, — съездить на берег. Договоритесь с командиром порта о салюте. С вами поедет Савельев для закупки провизии и зелени. Главное — добейтесь разрешения проехать в Лиму к вице-королю для передачи ему этих документов.
Головнин передал мичману пакет, полученный в Рио-де-Жанейро.
Врангель был горд поручением и немедленно отправился на шлюпке в порт.
— Будете ходить по улицам Лимы, не запачкайтесь в золотой пыли, — напутствовал его Литке.
Врангель вернулся на «Камчатку» поздно вечером, выполнив все поручения капитана. Вице-король принял его весьма учтиво, обещал содействие, но говорить с ним было трудно, так как вице-король, кроме испанского, не знал никакого иного языка.
— А как насчет пыли? — спросил Литке.
— О, пыли много.
— Золотой?
— Увы, самой обыкновенной!
Днем то и дело подходили к борту «Камчатки» шлюпки с гостями. Приехал одетый, как попугай, адъютант вице-короля, приехали несколько дам и с ними фактор Филиппинской компании кавалер российского ордена Анны второй степени. К вечеру, когда спала жара, визитеры буквально осадили фрегат. Из Лимы подъехали придворные вице-короля. Офицеры «Камчатки» сбились с ног.
На другой день к десяти утра к берегу была подана карета вице-короля. Она была огромна, вся в зеркальных стеклах и бархате. Ее везли шесть одномастных мулов, запряженных цугом. По прямой дороге, усаженной с обеих сторон высокими перуанскими ивами, путешественники направились в Лиму.
Головнина сопровождал полковник Плато, который воевал в Европе, побывал в плену у французов и говорил по-французски.
Путники подъехали к величественным воротам, за которыми можно было
