зажала себе рот ладонью и отползла в тень под лестницей.
А во дворе уже распахивалась калитка, в отличии от первой девушки, эта и не думала прятаться. Уставшая, взмокшая от быстрого шага Милуна преодолевала последние метры чуть дыша, волоча за собой полы тяжелого одеяния. Музе было неизвестно как и почему, но Даяна узнала девушку сразу, в тот самый момент, когда та, всхлипывая, наконец, сбросила мужское пальто, а в темноте замелькал красный цвет ее платка.
Это и стало последней каплей. Больше не раздумывая и не сомневаясь в себе, Даяна вся подобралась, и стоило только Милуне приблизиться к двери и ухватиться за ручку, как Даяна тут же вцепилась в ее руку поверх, обездвиживая. Тоненько пискнув и подпрыгнув на месте Милуна обернулась и последнее, что она увидела, был занесенный над ее головой клинок.
* * *
Впервые за все время пребывания музы в этой истории Курт, вытянувшийся у тлеющего камина, спал беспокойно, его лапы то и дело скребли напольные доски. Сонные, непокорно смыкающиеся веки Рэйчел в очередной раз распахнулись, и девушка в панике, боясь проспать, поднесла к лицу ладонь, сжимающую наручные часы Сета, найденные в его вещах. Те самые, что когда-то он оставил Милуне.
«Шесть сорок утра».
Подорвавшись с дивана, муза запуталась ногами в одеяле и с негромким мычанием рухнула на ковер.
— Отлично, приятель, — прохрипела Рэй наблюдающему за ней Курту, и, потирая ушибленный локоть, торопливо понялась. Пес, потянулся, широко зевнул и поплелся следом за музой.
Мрачная всегда зашторенная на ночь комната Сета Уайта внушала музе необъяснимый трепет. Отчасти потому, что именно здесь она пережила свою первую эмоциональную бурю, отчасти потому, что это место принадлежало ему. Он всегда прятался от нее здесь, в тишине и одиночестве, и она робела, ступая через порог.
Блондин лежал на боку лицом к окну спиной к ней. Одеяло пышным коконом укрывало его по самое горло и мерно поднималось и опускалось, вторя его глубокому дыханию. Прокравшись на цыпочках к постели, Рэй заметила подвижные уши псов, что лежали на полу поодаль, и воодушевленно коснулась неприкрытого участка кожи на шее мужчины, чтобы разбудить его.
— Сет.
Шепот Рэй в ночной тишине будоражил ее саму, маленькая ладонь, казалось, самовольно скользила по белесой макушке, оценивая мягкость и шелковистость волос, сияющих серебром в свете, что проник вместе с музой в темную комнату.
— С-е-е… а-х!
Резкий болезненный рывок за оголенное запястье оказался столь стремительным и сильным, что она повалилась вперед, но вопреки всему оказалась снизу. Тяжелое напряженное тело придавило Рэйчел к кровати, фиксируя ее захваченные в плен руки над головой.
Обезврежена. Обездвижена. Обескуражена.
«Какого черта?!»
— Что… Сет! — выдохнула она, и его хватка на ее теле ослабла, их дыхания смешались.
Целую минуту герой вглядывался в ее лицо, скрытое завесой ночи и пытался отличить сон от реальности, а Рэй дергалась в его путах, взбешенная своей беспомощностью и его молчанием.
— Сет! Пусти меня!
Он потряс головой, прогоняя наваждение и, наконец, приподнялся на коленях, позволяя ей дышать. На мгновение ее пронзил холод, и муза потянулась за теплом мужчины, намереваясь встать.
— Ты…, — услышала она над самым ухом хриплый низкий голос, и вздрогнула, обрывая его.
— Все пропустишь. Она явиться с минуты на минуту, и ты признаешь, что я была права!
От его близости у Белл кружилась голова, и она тараторила, не вкладывая в слова и малой доли того победоносного триумфа, который должна была испытывать от этой изматывающей ночи. Ее ладони снова и снова натыкались на его грудь, отталкивая, и девушка благодарила Алексию за то, что блондин спал в футболке и домашних штанах.
— Ну, же, пойдем! — звала она.
Но, несмотря на все усилия, Сет не двигался и по-прежнему нависал над ней, не позволяя сбежать. Рэйчел Белл буквально слышала щелчок его захлопнувшегося капкана, в который угодила, и подавилась вдохом, когда его губы напористо впились в ее. Чужое тепло ужалило оголенные нервы, и она столь же стремительно выдохнула в его рот. Жесткие губы мужчины, будто сдаваясь, мягко разомкнулись, чтобы на сей раз осторожно захватить ее в свои влажные объятья.
«Горячо, скользко».
Ей не хватала воздуха, и в тот момент, когда ей показалось, что она вот-вот, задохнется, кончик его языка, дразня, заскользил по ее верхней губе. Рэй ахнула, жадно глотая ртом стертый воздух, а Сет не упустил возможности углубить поцелуй. Ей опять было мало, ее легкие горели от нехватки кислорода, а его рот пожирал ее изнутри, опаляя своим жаром, лаская ее язык, сцепляясь с ним в неравной схватке. И она застонала от его напора, от того как тесно он прижимал ее к себе, от того, какими бессмысленными оказались все ее попытки уцепиться за уплывающую реальность.
Его ладонь у нее на затылке, вторая обхватывала ее челюсть, не давая отпрянуть, отвернуться. И она горела, горела не тем синим магическим пламенем, каким владеют музы, ее сжигало пламя Сета Уайта, ее собственных чувств и желания… Быть ближе, слиться с ним и ощутить всю силу того безумия, которое она наслала на него, было единственным желанием музы в тот роковой момент.
Она зашипела, как только его зубы впились в ее нижнюю губу, оттягивая, причиняя боль, но совершенно не отрезвляя. Если бы сама Алексия Смол явилась к ней, снизойдя до ее молитв, Рэй бы не услышала зовущий голос, в ушах были лишь звуки поцелуев, шумное дыхание и шорох одеяла. И она сдалась, Рэй притянула его к себе, скользя ладонями по гладким бритым щекам, как и мечтала. Ее губы задвигались ему навстречу, и от этого поцелуй стал еще слаще, еще губительней.
Они остановились вместе, как только рычание псов позади прорвалось в затуманенное сознание.
«Ночь. Даяна. Им нужно к двери!»
Сет поднялся первым, подал руку и помог ей встать. Рэй вновь умудрилась запутаться в одеяле, на сей раз по очевидной причине, но мужчина подхватил ее и напоследок легко обжег губы мимолетным касанием, будто был не в силах оторваться. Но их время уходило. Бейли, Стив и Курт толкались у двери, принюхиваясь, и Сет, прихватив с собой кочергу у камина, смело шагнул вперед, распахивая дверь.
* * *
Сон — это вариация сценариев нашего прошлого, будущего и настоящего. Сумбурные, фантастические и порой лишенные логики пути бытия. И если полномочия музы распространялись на все три проекции времени, то Рэйчел Белл ценой невероятных усилий отныне могла влиять лишь на события настоящего.
За открытой дверью не было и следа событий давно минувших
