Причем не только проводить, но соблюдать народную волю, высказанную на референдуме. Это касается, прежде всего, соблюдения решений Закарпатского референдума, состоявшегося еще в 1991 году. Кроме того, «парад референдумов» должен проходить не стихийно, а строго по системе. С соблюдением четкой последовательности действий.
Во-вторых, процесс должен вернуться в правовое поле и приобрести осмысленность. Сначала – конституционная реформа, потом – формирование законодательной базы. В том числе, принятие закона о «местных референдумах».
В-третьих, нынешняя ситуация – явный недочет со стороны центральной власти, которая вообще-то должна была в этом выполнять роль организатора, координирующего центра. Не регионы сейчас в режиме realpolitik должны искать выход «что делать», а Киев – наконец, перейти от деклараций к действиям. А получилось ровным счетом наоборот. Причем нередко центральная власть своими непоследовательными и вечно запаздывающими действиями чаще создает препятствия, чем помогает. Например, сначала обещает децентрализацию и тут же начинает «утюжить» регионы «антитеррористической спецоперацией». Как результат, в стране полный бардак, нет ни стратегии, ни децентрализации, сам Киев – в роли догоняющего, а основной тон реформам задают, преимущественно, сами регионы.
В-четвертых, «парад референдумов» должен укладываться в четкую и последовательную стратегию. Сейчас такой стратегии нет. Соответственно, нет смысла и в референдумах. Тем более, что в хаотичных действиях есть немалый элемент риска. Если уж на то пошло, на данный момент гораздо больше потребности в едином региональном координационном центре (например, воссоздании на высшем уровне того же «Совета регионов»), на котором детально прорабатывались бы все вопросы децентрализации перед тем, как они будут спущены на местный уровень. В том числе, и конституционная реформа должна осуществляться с учетом мнения Совета регионов.
В-пятых, референдум должен соответствовать потребностям местного бизнеса. Например, альянс с Днепропетровском для Луганска не менее губителен, чем «слияние» с Донецком. В обоих случаях для Луганска это будет означать полное поглощение. Безусловно, днепропетровскому бизнесу это выгодно, но в чем «выгода» Луганска – не понятно. На мой взгляд, если уж объединяться, то луганскому капиталу лучше это делать сообща с Харьковым. Прежде всего, потому что оба региона стоят перед схожими вызовами (стремление устоять в конкуренции с Донецком, Киевом, Днепропетровском). Кроме того, объединение с Харьковым, с одной стороны, позволит развить экономический потенциал «луганского севера», заметно отстающего от промышленного юга. С другой стороны, и харьковскому капиталу тоже появляется широкое поприще для деятельности, без рисков столкновения с Киевом (смотрящего на Запад) и поглощения Донецком.
В-шестых, дополнительным фактором устойчивости, помимо внутрирегионального переустройства, могло б стать международное сотрудничество. Для приграничных регионов это вопрос особенно чувствительный. Например, хоть для Луганска, хоть для Харькова. Можно сколько угодно взывать за помощью к Киеву, но столица в любом случае, ограничена в своих возможностях. На практике нередко Москва для Луганска (Харькова) является бОльшим гарантом, чем Киев. Причем без каких-либо «территориальных поползновений»: здесь чистый бизнес и никакой политики. И речь не только об инвесторах из Москвы. Другими словами, иностранные инвестиции в украинскую экономику необязательно должны поступать через Киев, проходя через громоздкие бюрократические процедуры. Но и украинские регионы тоже должны получить возможности для прямого международного сотрудничества.
…В общем, предстоящий «луганский референдум» – действие поспешное, заполитизированное, до конца не просчитанное и затратное. К тому же, еще и рисковое. Вместе с тем, это важный сигнал Киеву: лимит на промедление в реформах исчерпан.
Игорь Шевырёв, обозреватель
Полная ореферендизация Донбасса
06.05.2014
Боже! Каких только нововыдуманных терминов не вещают нам новоявленные политиканы. В этом случае стоит открыть толковый словарь, составленный сведущими людьми, и тогда даже на базе двух классов и трёх ходок, как у нашего четвёртого президента – можно получить ответы на вроде бы неопределённые вопросы.
Федерализация – как словоблудие сепаратистов
Начнём с «федерализации» – и с удивлением обнаружим, что в толковых словарях или энциклопедиях такого термина нет. Даже в Википедии вновь изобретенный термин подаётся исключительно, как производный глагол от слова федерализм исключительно в смысле объединения, а не отделения или обособления. Другого и быть не может. Это доказывается дальнейшими нашими семантическими исследованиями вышеуказанных источников.
Итак. В толковом словаре Ожегова определён только: «Федерализм – государственный строй, основанный на принципе федерации». Обратите внимание – федерации, как принципа, а не федерализации, как процесса.
Смотрим дальше: «Федерация – государство, состоящее из объединившихся в единое государственное целое отдельных самостоятельных государств». То есть были совсем отдельные государства, а стали единым государством.
Выходит у нас государственные мужи двадцать лет словоблудили. Ведь посмотрите – Советский Союз сам по себе был федерацией и это официально признано (загляните в Советскую большую или малую энциклопедию). После присоединения Автономной Республики Крым к Украине в 1954 году – УССР также стала федерацией. И, сохранив, статус автономии Крыму современная Украина фактически федерацией и осталась.
Но, почему же тогда в Конституции Украины было допущено словоблудие об унитарности державы? Тем более кроме Крыма у нас были по факту ещё два отдельных субъекта по сути федерального права – города Киев и Севастополь с особым статусом Видите? Севастополь и в Россию также вошёл отдельным самостоятельным субъектом федерации.
Возможно это произошло потому, что идея украинской державности всегда была основана на национальной унитарности отдельно взятого украинского народа, вырвавшегося, наконец-то на выстраданную свободу.
А в России идея федерализма, носителями которого и являлись крымчане – наоборот, является доминирующим межнациональным мировоззрением. Поэтому можно допустить, что большая часть населения России вполне искренне удивляются – а почему же украинцы так против федерализма.
Докажем это справочным материалом.
В России до присоединения Крыма и Севастополя были – 83 субъекта федерации – 21 республика, 1 автономная область, 4 автономных округа, остальные – края и области, которые также считаются субъектами федерации!?
Причём, в 9 республиках большинство населения составляют «титульные» национальности ( я бы лучше назвал этносы). Это – Чечня, Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Северная Осетия, Калмыкия, Чувашия, Татарстан и Тыва.
Также имеются субъекты федерации, где большинство населения не русские, но и не титульный этнос. Это Башкоростан и Мари-Эл. В Якутии нерусских было 50% (а сейчас боюсь, что большинство нерусских китайцы). Представляете каково в России?
Можно сделать вывод, что причиной лёгкого отделения Крыма явился мировоззренческий конфликт идеи украинской унитарности, заложенный даже в Конституции Украины – с идеей федеративной свободы, вынесенную крымчанами из РФ.
Ведь как раз лидеры Партии Регионов уже публично начали озвучивать вопрос о переводе АР Крым в статус обыкновенной области. Чего делать было никак нельзя. Но не из-за русских,
