свой выход в город непременно заканчивал визитом к бивуаку проституток. Так сидящего на диете тянет заглянуть в меню — если уж нельзя съесть, хоть ознакомлюсь визуально! А диета — полугодовое половое воздержание — давала о себе знать.
…Регулярные набеги русского разведчика на площадь Оперного театра не остались незамеченными Джорджем Кайзвальтером, и вскоре он не преминул ими воспользоваться.
* * *
В конце января, «зачистив» очередной квартал Вены, — плановое мероприятие по ознакомлению с городом для последующего проведения разведакций — встреч с агентами, закладок тайников, вероятный уход от «хвоста» и т. п., — Петр по обыкновению направился к площади Оперного театра, подиуму венских куртизанок.
День был солнечный, но на Будапестштрассе, узенькой безлюдной улочке, стиснутой с обеих сторон настороженными средневековыми домами-дворцами, царил рассеянный полумрак. Тишину и покой нарушал лишь звук шагов русского разведчика.
Неожиданно сзади слева раздался рокот мотора и мимо подполковника, почти касаясь шинами тротуара, промчалось такси. Петр заметил, что сидевшая позади водителя женщина стучит в окно и приветственно машет ему рукой.
«Что за черт!» — только и подумал Попов, как из остановившейся в десяти метрах от него машины выпрыгнула высокая темноволосая женщина.
Продолжая призывно помахивать рукой и улыбаться, она двинулась навстречу Петру. Сделав несколько шагов, женщина резко остановилась. Изумленно вскинув брови, округлила глаза и разочарованно покачала головой. Тень разочарования скользнула по ее лицу: обозналась!
Не успел Попов как следует рассмотреть незнакомку, как она, развернувшись к нему спиной, уже шагала прочь.
«Остановись, мгновение, ты прекрасно!» — едва не вскрикнул потрясенный красотой феи из такси Петр и бессознательно ускорил шаг.
«Вот тебе, Петя, и сказки венского леса!» — Подполковник не мог прийти в себя от резкой смены поведения незнакомки.
Неожиданно женщина споткнулась и рухнула на колени. Повинуясь импульсу, Петр бросился вперед. Иностранка оперлась на его руку, силясь подняться. Гримаса боли исказила ее красивое лицо. Тогда Попов подхватил женщину под руки и, резко выпрямившись, поставил ее на ноги.
Какое-то мгновение они стояли обнявшись. Волосы незнакомки касались лица Петра. Ее высокая упругая грудь упиралась в его плечо так плотно, что ему показалось, что он слышит биение ее сердца. А может, своего? Глаза иностранки призывно горели, приоткрытый пунцовый рот неотвратимо влек к себе. В следующий миг Петр яростно впился в эти манящие губы. Незнакомка не только не предприняла попытки высвободиться из объятий, но с готовностью, всем телом, прижалась к Петру, закрыла глаза, вверив всю себя во власть звериного порыва…
Импровизированный поцелуй в центре Вены продолжался несколько мгновений, но Петру он показался вечностью. Он вдруг почувствовал сладкое головокружение. На сердце было легко и радостно. Хотелось немедленно свалять дурака, нашкодить, устроить розыгрыш. В общем… Хотелось!
Задыхаясь, Петр прервал поцелуй. Переводя дыхание, осторожно высвободился из объятий, как вдруг заметил, что стоит на цыпочках. Иностранка была на полголовы выше ростом. Их взгляды встретились. Оба разом рассмеялись.
— Данкешон, — как-то неопределенно прошептала она, имея в виду то ли руку помощи, то ли участие в поцелуе.
— Битешон, — автоматически ответил он и зарделся, проклиная свое произношение.
— Вы — иностранец? — не обращая внимания на смущение Петра, спросила фея.
— Яа-яа, — только и выдавил из себя подполковник.
— Русский? — настаивала незнакомка.
«Приплыли!» — подумал Петр и, разозлившись на себя, по-русски выкрикнул:
— Да, я — русский!
— Как йето чудьесно! Моя мама есть русская! Какой тьесный мир! Как тьебя зовут? — перешла на русский фея.
— Петр…
Подполковник не мог поверить собственным ушам и своей удаче: «Она говорит по-русски!» Он уже твердо знал, что нашел то, что искал, и решил развить знакомство, но не знал, как это сделать, так как положиться на свой немецкий не мог.
— А как вас зовут?
— Грета… Грета Ламсдорф, — засмеявшись, она протянула руку.
— А что если нам зайти куда-нибудь в кафе? — поцеловав протянутую руку, предложил Попов. — Если вы не торопитесь, конечно…
— Да-да, коньешно… я сьегодня свободна, — с готовностью ответила немка.
…Так начался первый и последний любовный роман русского разведчика Петра Попова. Первое посещение аптеки еще не открывает дороги на кладбище, а первое свидание с клевреткой Ордена шпионов? Куда приводит оно?
Глава пятая. «Девочка напрокат»
Гретхен Рицлер родилась в 1918 году в Вене в семье пианиста Отто Рицлера и баронессы Анастасии Больц-Лопушинской.
Вообще-то семья баронессы, бежавшая в 1917 году из России от большевистского террора, своей целью имела Париж, но в дороге от тифа скончались родители юной Анастасии, а она сама угодила в венский госпиталь для бездомных…
По выздоровлении баронесса буквально была выброшена на улицу: в бреду она, несмотря на то что блестяще владела немецким, английским и французским языками, кричала по-русски. Поэтому ни ссылки на родословную — немцев по линии отца, — ни мольбы о денежной ссуде на билет до Парижа, на главврача госпиталя не произвели ровным счетом никакого впечатления. Он был непреклонен: Россия и Франция находятся в состоянии войны с Австро-Венгрией и Германией, и, скажите, баронесса, спасибо, что враги вытащили вас с того света!
* * *
С большим трудом Анастасии Больц — а теперь она представлялась только так, отбрасывая вторую часть своей фамилии, — удалось устроиться билетершей в дешевый мюзикл, похожий на солдатский бордель, в венском предместье, чтобы, скопив денег на билет, уехать наконец к друзьям во Францию.
В первый же вечер знакомства с баронессой-билетершей Отто Рицлер, покоренный ее красотой и великосветскими манерами, упал перед ней на колени и со слезами на глазах умолял выйти за него замуж.
Париж был туманной перспективой, а предложение актера и его искренность казались вполне реальными. И баронесса выбрала второе, хотя в глубине души лелеяла надежду в недалеком будущем выбраться из ненавистной с детства Австрии в обожаемую Францию…
Однако жизнь внесла в планы Анастасии свои коррективы. Сначала муж потерял работу и запил. Затем родилась Гретхен, и баронесса скрепя сердце выбросила из головы мечты о Париже и полностью посвятила себя воспитанию дочери. А вечерами, уложив дочь, выходила на панель, чтобы заработать на хлеб для себя и молоко для малышки.
* * *
О смерти мужа Анастасия узнала из газет — он давно уже не жил в семье, попрошайничая у дорогих кафе и гостиниц. Гретхен к этому времени исполнилось 15 лет, хотя соседи давали ей все 20 — так зрело она выглядела. А ослепительная красота, а поступь, а манеры, а тон! Да это же принцесса, а не недоросток в лохмотьях! Она свободно говорила по-русски, по-французски, по-английски и, конечно, по-немецки. Кроме того, Гретхен прекрасно играла на пианино
