которые Даша не расслышала и которые ей и так были не нужны, пошли конкретные вопросы.
Даша вроде бы услышала, что Агаркову спрашивают про куплю-продажу конторы.
Ага, значит кто-то уже донес, подумала Даша. А может, следствие и само установило. И так может быть.
Вот следователь спросил про «РегионФинанс», она, конечно, ничего не знает. Про его директора, она опять в отказку. И, похоже, то да потому. Тема одна.
А! Вот про то, кто будет выгодоприобретателем. Она молчит, а следователь намекает, что она и будет.
Что это? Ее собираются привлечь как заказчика убийства? Ну нет, это же теперь даже ей, Дарье понятно, что это полная ерунда.
А следователь так не думает. Он напирает, а Лариса молчит.
В конце концов, следователь просит ее не выезжать из города, и Дарья понимает, что ей следует сматывать удочки. Она направляется к выходу, довольная тем, что все для нее прошло штатно и оправдываться ни перед кем не пришлось.
А Лариса вышла от следователя совсем в другом настроении.
Мысли путались, она не вполне понимала, что ей предъявляют и что за этим может последовать.
И ноги как-то сами собой привели ее в тот ресторан, где обычно обедал отец.
Время как раз было походящее, он только-только появился на своем привычном месте, в центре зала возле большого окна, и Лариса с трудом, но все же его заметила.
Заметила, махнула ему рукой и остановилась, не в силах двигаться дальше. И она так бы и рухнула на блестящий паркетный пол, если бы рядом с ней не проходил ресторанный администратор и не подхватил ее за талию.
Аркадий Петрович, завидев ведомую к нему Ларису, вскочил со своего места и бросился ей навстречу:
– Ларочка, что с тобой? – перехватив ее у метрдотеля, с ужасом спросил он.
– Ничего, пап, мне уже лучше, – ответила Лариса. – Спазм, видимо, какой-то. Я в порядке.
– В порядке, – в растерянности повторил за ней Аркадий Петрович и при помощи метрдотеля усадил Ларису за стол на мягкий диван, подложив под голову декоративную подушку.
– Нашатырь не нужен? – не зная, что делают в таких случаях, спросил он. И Лариса первый раз за все время улыбнулась.
– Лучше водки, – сказала она.
– Шутишь – это хорошо, – немного повеселев, сказал он, но все равно оставаясь при этом на чеку.
Он еще какое-то время посидел рядом с дочерью, держа ее за руку, а потом, удостоверившись, что с ней и правда все более-менее в порядке, переместился обратно на свое место.
Лариса убрала из-под головы подушку, закинув ее на другой уголь дивана, туда, где только что сидел отец, и, облокотившись руками о стол, вкрадчиво спросила:
– Что, напугала тебя, да?
– Да уж не без этого, – покачав головой, сказал он.
– А я и сама напугалась, когда сюда пришла, – призналась Лариса. – Оттого и спазм приключился.
– Почему? – удивился отец.
– А потому что тема разговора для меня болезненная, а для тебя неприемлемая.
– Лариса, говори, как есть, – предложил Аркадий Петрович. – Разберемся как-нибудь.
– Я сейчас от следователя, – в нерешительности начала Лариса. – Меня хотят обвинить в убийстве Клеонова.
Аркадий Петрович на мгновение застыл от изумления, а потом разразился гневом:
– Да они там что, совсем обезумели? – жестко сказал он.
– Пап, ты подожди, – мягко сказала Лариса. – Ты же не знаешь ничего.
– Ну так просвети меня, – сдержанно потребовал он.
– Вот этого-то я и боялась, – сказала Лариса. – Я бы вообще к тебе не пришла, если бы меня следователь не ошарашил…
– Лариса, – решительно сказал отец. – Давай выкладывай, что там у тебя, и ничего не бойся.
– Дело в том, что я первый раз в жизни влюбилась, – начала Лариса.
– В Клеонова, ты же с ним встречалась? – спросил отец.
– Встречалась с ним, а влюбилась в другого, – пояснила Лариса.
– Так-так, и что? – уточнил Аркадий Петрович.
– А он на меня никакого внимания не обращал, – продолжала дочь.
Аркадий Петрович слушал молча, и оттого Ларисе становилось еще страшней. Лучше бы уж сказал что-нибудь, подумала она, но несмотря на это она вознамерилась теперь, не сходя с этого самого места, разрешить все одним махом. А там – будь, что будет…
– Так вот, – наступая на свои амбиции, продолжила она. – Незадолго до трагедии Клеонов предложил произвести реорганизацию фирмы. В том числе и новые должности своих заместителей ввести. Я предложила ему кандидатуру Перминова, но он и слушать не захотел. А Ивану Ивановичу эта мысль сразу приглянулась. Он даже со мной общаться стал…
– Так ты про Перминова речь ведешь, в него ты влюбилась? – снова уточнил Аркадий Петрович.
– Да-да, про него, – подтвердила Лариса с выражением лица «что, непонятно, что ли?». – И получается, что мне выпал единственный шанс его завоевать. Сначала работой, а уж там – как-нибудь потихонечку, помаленечку. В общем, какой-нибудь вариант, да нашелся бы…
Лариса перевела дух, потому что дальше говорить было особенно трудно в силу того, к чему она прибегла в своих поисках пути к сердцу любимого мужчины. Но да уж назвался груздем – полезай в кузов. И она продолжила:
– Я опять к Клеонову, а он ни в какую…
Аркадий Петрович напрягся, догадываясь, к чему дело идет, а Лариса внимания на него уже не обращала.
– И тогда я решила компанию его переписать. На подставных лиц, временно, зачем она мне?
Из того сумбура, который только что изложила его дочь, Аркадий Петрович понял одно – она заказала рейдерский захват компании своего шефа. И от этого пришел в ужас. А она как ни в чем не бывало рассказывала дальше:
– Мошенники, которых я наняла, до сих пор ничего так и не сделали. Я своим приказом назначила-таки Ивана Ивановича заместителем генерального директора с приставкой ИО, а следователь докопался до меня, кто выгодоприобретатель от смерти Клеонова. По его логике выходит, что это я.
Лариса выдохнула, а Аркадий Петрович закрыл лицо руками и в таком положении провел несколько минут.
Потом он выпрямился, оперся руками о стол и сказал:
– Ты большая дура, Лариса, – он покачал головой из стороны в сторону и продолжил. – Стоило получать заграничное образование, чтобы в итоге не разбираться ни в жизни, ни в бизнесе. И проблема не в том, что ты влюбилась, а в том, на что ты поставила.
– Вот поэтому я и не хотела к тебе приходить, – попыталась вставить она свои три копейки.
– Ну да ладно, – подытожил Аркадий Петрович. – Предлагаю, действительно, обойтись без нравоучений. Ты моя дочь и я тебя люблю. А, следовательно, буду и помогать. Только уж и ты больше глупостей-то не делай…
Лариса
