Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 182
— Вот они были людьми подобного типа. Люди, которые знали, в чем их предназначение, и готовы были рискнуть всем на свете, чтобы его исполнить. Но большинство, и ты это прекрасно знаешь, не таково. Нельзя, конечно, сказать, будто у них нет чувства долга или предначертания — просто оно у них не столь обостренное.
Он снова взял мою руку, повернул ее ладонью вверх и провел пальцами по переплетающимся линиям. Было щекотно.
— Неужели все это обозначено здесь? — с улыбкой спросил Фрэнк. — Действительно ли великие судьбы и грандиозные деяния предопределены от рождения? Или все дело в том, чтобы люди, наделенные от рождения сей великой страстью, оказались в нужных обстоятельствах в нужное время? Изучая историю, невольно начинаешь задаваться подобными вопросами, хотя ответов на них история как раз не дает. Мы знаем о них лишь то, что они совершили. Но, Клэр. — Он постучал по обложке книги, и в голосе его прозвучала лотка предостережения. — Всем им пришлось чем–то за это заплатить.
— Знаю.
У меня было такое ощущение, будто я наблюдала за нами обоими со стороны: отчетливо видела Фрэнка, привлекательного, худощавого, чуть усталого, с легкой красивой сединой на висках, и себя, растрепанную, неопрятную, в хирургической одежде, смявшейся и смоченной на груди слезами Брианны.
Некоторое время мы сидели молча, моя рука все еще покоилась в руке Фрэнка. Я видела таинственные линии и борозды, четкие, как на дорожной карте. Только вот знать бы, куда ведут эти дороги?
Несколько лет назад мне гадала по ладони одна немолодая шотландская леди по фамилии Грэм, к слову, бабушка Фионы.
— Линии на твоей руке меняются по мере того, как меняешься ты сама, — сказала она тогда. — Не так важно, с чем ты родилась, как то, какой ты себя сделаешь.
Ну и какой я стала, что из себя сделала? Черт знает что, вот что! Не вышло из меня ни хорошей матери, ни хорошей жены, ни хорошего врача — сплошное недоразумение. Когда–то я воображала себя цельной натурой, которая способна любить мужчину, выносить ребенка, лечить больных. И все это существовало в естественном единении, а не в виде нелепых фрагментов, на которые теперь распалась моя жизнь. Но все осталось в прошлом, где рядом был Джейми, я любила его и некоторое время чувствовала себя — и являлась! — частью чего–то большего, чем я сама.
— Я буду забирать Бри.
Я так глубоко погрузилась в невеселые размышления, что смысл сказанного Фрэнком дошел до меня не сразу, и я в недоумении уставилась на него.
— Что ты сказал?
— Я сказал, — повторил он терпеливо, — что буду забирать Бри к себе на работу. Она может приходить из школы в университет и играть в моем кабинете до конца рабочего дня.
Я потерла нос.
— Мне казалось, что ты не одобряешь сотрудников, которые таскают детишек на работу.
Он критически относился к миссис Клэнси, одной из секретарш, которая в течение месяца приводила на работу своего внука, мать которого приболела.
Фрэнк неловко пожал плечами.
— Это так, но в каждом случае нужен особый подход. Да и вряд ли Брианна станет носиться взад–вперед по коридорам с пронзительными воплями и разбрызгивать чернила, как Барт Клэнси.
— Вот уж за что не поручусь, — усмехнулась я. — Но ты это серьезно?
На самом деле серьезность его предложения была очевидна, и где–то внутри меня начало осторожно вызревать еще робкое, боязливое чувство облегчения. Я могла не доверять Фрэнку в отношении физической верности, да и знала на самом деле, что уж верности–то он не хранит, но вот сомневаться в его любви к Бри у меня не было ни малейших оснований.
Вот так неожиданно разрешилась одна из самых трудных проблем. Мне не нужно будет спешить домой из больницы, терзаясь страхом, что я припозднилась, отгоняя мысль о том, что Брианна опять куксится у себя в комнате, потому что ей не нравится нынешняя приходящая няня. А вот Фрэнка моя девочка любит, и мысль о возможности бывать в его кабинете каждый день приведет ее в восторг.
— Почему? — спросила я напрямик. — Ведь мне прекрасно известно, что ты вовсе не в восторге от моих медицинских пристрастий.
— Не в восторге, — задумчиво признал он. — Но дело не в этом. Ясно, что тебя все равно не остановить, и, возможно, единственное, что я реально могу сделать, — это помочь тебе добиться своего, причем с наименьшим ущербом для Брианны.
Лицо его чуть посуровело, и он отвернулся.
— Если он когда–либо чувствовал, что в его жизни есть нечто главное, то, ради чего стоит жить, то это была Брианна, — подытожила Клэр.
Несколько мгновений она молча помешивала какао, а потом вдруг спросила:
— Но что так заботит вас, Роджер? Почему у вас возникли эти вопросы?
Он ответил не сразу, медленными глотками попивая какао. Оно было насыщенным, темным, со свежими сливками и крупинками коричневого сахара. Фионе, которая всегда была реалисткой, хватило одного взгляда на Брианну, чтобы отказаться от попыток заманить Роджера в брачные силки через желудок, но она была поваром милостью божьей, так же как Клэр врачом, и просто не могла готовить плохо.
— Наверное, потому что я историк, — ответил наконец Роджер, глядя на Клэр поверх чашки. — Мне нужно знать. Моя задача как раз в том, чтобы узнавать, как жили люди, что они делали и почему делали именно так.
— И вы думаете, что я могу рассказать вам об этом? — Она остро взглянула на него. — Или что сама это знаю?
Он кивнул, попивая какао маленькими глотками.
— Знаете лучше, чем многие. Большинство источников, доступных историку, лишены вашей… — Он помедлил, подбирая нужное слово, а найдя, улыбнулся. — Скажем так: вашей уникальной точки зрения.
Неожиданно напряжение ослабло.
— Скажем так, — рассмеялась Клэр, снова берясь за чашку.
— Другой важный фактор, — продолжил Роджер, не сводя с нее взгляда, — это ваша честность. Мне кажется, что вы не стали бы врать, просто не смогли бы, даже возникни у вас подобное желание.
Она взглянула на него и издала короткий сухой смешок.
— Вот тут, молодой человек, вы ошибаетесь: каждый может солгать, если на то есть веская причина. Даже я. Просто тем из нас, у кого все на лице написано, приходится продумывать свою ложь заранее и приучать себя к ней.
Склонившись над лежавшими перед ней бумагами, она стала перебирать их, медленно переворачивая страницы одну за другой. Это были копии реестров прибытия и отбытия заключенных английских тюрем. Задача усложнялась тем, что не все тюрьмы королевства управлялись по единому принципу с должным оформлением документов.
Находились начальники, которые не вели отдельных списков заключенных, а заносили сведения об их прибытии, отбытии или убыли по причине смерти наряду с прочими ежедневными записями, не видя большой разницы между смертью узника и забоем пары волов на солонину для кормления оставшихся заключенных.
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 182
