Она задрожала, потом ее затрясло, отчего казалось, будто она вибрирует, стоя на месте, так, что выглядело это, словно она была настолько напугана, что больше не могла контролировать свое тело:
— Почему? — И это был едва слышимый шепот. Я не уверена, что другие смогли его расслышать, а только увидели движение ее губ.
— Потому что я Палач, а ты способствовала убийству двух человек.
Она потеряла сознание. Колени подогнулись, голова склонилась, и только офицеры, державшие ее под руки, сохраняли ее в вертикальном положении. Они вынесли ее через дверь, любезно придержанную для них Зебровски. Парни из СВАТа последовали за ними. В конце концов, их обязанностью было следить за вампиром.
Зебровски и я остались в пустой комнате. Я повернулась к трупу, снова надев защитную маску себе на лицо.
— Ты что делаешь? — спросил он.
— Свою работу, — ответила я.
— Теперь мы можем, как обычно, перевезти тела в морг, а Кирклэнд умеет закалывать и рубить тела не хуже тебя.
Я оглянулась на Зебровски:
— И что же это я должна буду делать, пока Кирклэнд будет занят всем этим?
— Ты будешь с нами, пока мы проверяем те места, что она назвала.
— Нам нужно дождаться рассвета, чтобы устроить облаву на те места, что она назвала, Зебровски. У них нет больше заложников, которых пришлось бы спасать.
— Значит, мы просто ждем рассвета? — спросил он.
— Да, — ответила я
— Я все еще хочу, чтобы ты пошла с нами. Кирклэнд сам может закончить эту часть работы. Ну и я предпочел бы, чтобы ты прикрывала мне зад в бою.
— Если мы дождемся рассвета, то никакого боя не будет, — сказала я.
— Может и так, но на всякий случай, поехали с нами. Оставь уборку Кирклэнду.
Я опять сняла маску с лица и посмотрела на него:
— Ты не доверяешь Ларри в бою, да?
— Ну, скажем так, вампир никогда не упадет от страха в обморок перед ним.
— Дипломатично, — заметила я.
— Я слышал, что он отказался помогать нам допрашивать арестованных.
— Он отказался кромсать мертвых, пока живые смотрят на это. Назвал это злом и сказал, что я вовсе не чья-то там домашняя зверушка и что если кто-то и делает из меня чудовище, так это я сама.
Зебровски опустил взгляд, сжав губы в тонкую линию, и когда снова посмотрел на меня, его глаза были злыми:
— Он не имел права такое тебе говорить.
Я пожала плечами.
—Что правда, то правда.
Он положил руку мне на плечо, вынуждая взглянуть на него.
— Это не так. Ты делаешь то, что требует от тебя работа. Ты каждую ночь спасаешь жизни. Не позволяй никому говорить тебе обратное, особенно тем, кто не пачкает свои руки как раз из-за того, что ты выполняешь всю ту грязную работу, которую они не желают делать.
Я улыбнулась, но это не выглядело счастливо.
— Спасибо, Зебровски.
Он сжал мое плечо.
— Не позволяй ему вызывать у тебя сомнения в себе, Анита. Он этого не заслуживает.
Я задумалась.
— Так ты, поэтому не особо-то даешь ему с вами работать?
— Ты знаешь ответ.
Я кивнула.
— Анита, ты не монстр.
— Ты, кажется, сказал, что мы позже обсудим случившееся с Биллингсом, — напомнила я.
Он улыбнулся, но не слишком счастливо, и покачал головой, позволяя своей руке упасть с моего плеча.
— Не ищешь легких путей, да?
Я кивнула. Это правда, и незачем отрицать.
— Ты оттрахала ему мозг, — сказал Зебровски.
— Я не хотела.
— Так что ты с ним сделала?
— Я вроде как поглотила его гнев.
— Поглотила? — Зебровски превратил это в вопрос.
— Да.
— Каким образом?
— Метафизическая способность, — пожала я плечами.
— Ты можешь поглощать другие эмоции?
Я покачала головой:
— Только гнев.
— Ты перестала злиться так, как раньше. Это поэтому?
— Я не уверена. Возможно. Может быть, научившись контролировать собственный гнев, я способна управлять и чужим. Если честно, то я без понятия.
— Он по-прежнему почти не помнит те два часа, до того как ты поглотила... — он поставил в воздухе кавычки, — «его гнев».
— Такого никогда прежде не случалось, и я сделала это не нарочно. Он сбил меня с толку и я...
— Тут же ударила в ответ, — договорил за меня Зебровски, — словно кулаком, но только не физическим.
— Да, — согласилась я.
Мы с минуту смотрели друг на друга, а поскольку это касалось меня, я должна была спросить:
— Все еще не считаешь меня монстром?
— Ты единственная из находившихся там, кто был достаточно быстр, чтобы добраться до Биллингса, прежде чем он ударил того вампира. Наблюдать, как он поднял тебя на руке, будто ты... ты крошечная, Анита. Мы все ломанулись на помощь, но ты уже обо всем сама позаботилась, как обычно.
— Это не ответ на вопрос, — сказала я.
Он улыбнулся, покачав головой:
— Черт побери, из всех, кого я знаю, ты самый требовательный человек по отношению к себе и ко всем, кто тебя окружает. Ты давишь, пока правда не вылезет наружу: хорошая, плохая, объективная, но тебе всегда надо надавить, не так ли?
— Теперь не всегда, но обычно, да, я давлю. — Я изучала его лицо, ожидая, когда он ответит.
Он нахмурился, вздохнул, а затем посмотрел на меня, так же рассматривая меня в ответ:
— Ты не монстр. Когда у Дольфа были проблемы, и он разгромил несколько помещений, когда там была ты, ты не донесла на него. Ты позволила ему как психу отыграться на тебе; многие ребята такого бы не позволили, если только не навлекли бы на него беду за такое.
— Ему теперь лучше, — ответила я.
— Мы все можем сорваться. Разница лишь в том, что потом мы приходим в себя: не остаемся спятившими, снова становимся собой.
— «Становимся собой» — хорошо сказано, — протянула я.
Он осклабился:
— Кэти опять читала мне свои книжки по психологии.
— Хорошо, когда у тебя толковая супруга. — Я улыбнулась ему.
Он кивнул и добавил:
— Всегда надо жениться на том, кто поумней и покрасивше тебя.
Его слова заставили меня рассмеяться, хоть не намного. Смех звучал странно, эхом разносясь по просторному помещению. Я снова посмотрела на убитого мною вампира, чтобы спасти пятнадцатилетнюю девочку, которую он собирался уже обратить. Сожалела ли я о том, что он умер? «Нет». Сожалела ли я о том, что девочка все еще была живым, дышащим человеком? «Не-е». Винила ли я себя за то, что запугала вампиршу Шелби? «Немного». Была ли я рада, что мы выбили места расположения вампиров-отступников, убивших офицеров полиции? «А то».
