— Никто меня не похитил, доволен? А теперь отвали! И не звони мне больше никогда! Я тебя в бан отправляю. Всё, пока. Чмоки.
Сбрасываю звонок и действительно баню Колхозника. Пусть деньгами своими подавится. Придурок. Ненавижу. Всё настроение мне испортил. Да чтоб его на этих пожарах... да пусть бы он там... Боже!
Я убираю волосы в хвост и шагаю по станице в сторону дома. Скажу своим, что ночью плохо стало, поэтому домой поехала. У меня так бывает иногда: просыпаюсь с дикой головной болью и перед глазами плывет. В последний раз такое случилось, когда экзамены выпускные сдавала. Может, от нервов? Анализы в идеале, но четыре ЕГЭ, и каждый раз буквы перед глазами расплывались.
Точно! Скажу, что ситуация повторилась. Мне поверят, потому что правдоподобно.
А деньги? Нужны деньги, чтобы якобы их привезти за сутки работы.
Как меня достала эта нищета! Когда каждая копеечка учитывается. И вечно не хватает ни на проезд, ни на еду. Ущемляешься, выкраиваешь, а просвета нет... Не то чтобы я о каком-то богатстве мечтаю или продать себя подороже. Нет! Хочу жить достойно. Чтобы отдельно от отчима и матери. Да, я готова работать с утра до ночи, но чтобы самой решать, куда деньги потратить. Нужны сапоги — отложила, пошла выбрала, купила. А не так, что это целое событие: с мамой обсуди, у отчима попроси. Лекцию о своей никчемности выслушай.
Нужно было взять деньги у Колхозника.
Умом я это понимаю. А сердцем? Сопротивлялось оно, не дало мне перевести наши отношения в денежные. Пусть это была всего одна ночь, но она стала для меня особенной. Потому что я сама рядом с ним чувствовала себя особенной!
Забегаю домой.
Ментовского, к счастью, нет. Он Варю повез в больницу на плановый прием. Дома только мама.
Я нервничаю. Стараюсь вести себя естественно, но дергаюсь. Сама только и слежу, когда мама в дом зайдет, чтобы в тайник, что в кладовке уличной, залезть. Там мы с Варей прячем накопления.
— На следующие выходные снова поеду, — говорю я бодро. — Может, на солнце перегрелась или еще что. Самой обидно.
— Не ешь ничего, — отвечает мама. — Вот голова и кружится. Я запишу тебя снова к терапевту. Боюсь, что гемоглобин упал. Если повторится, Марин, сразу говори.
— Да, конечно.
— И поешь.
— Попозже.
На самом деле от нервов немного подташнивает. Ощущение, будто на лбу у меня написано, что с мужчиной была. Я помылась сразу, конечно, вещи выстирала. Мало ли что... Но страшно. Если отчим позвонит на ферму и проверит, тут же узнает, что меня не было. И что тогда?
Какая же я глупая! Зачем только поехала к этому Данилу? Он еще и наорал на меня впоследствии. Едва подумаю об этом — плакать хочется.
Я вещи на улице развешиваю. Простыни расправляю. Сама за мамой слежу внимательно. На часы поглядываю.
«Мы уже выезжаем из пк», — падает на телефон от сестры.
«Я не могу достать деньги! Мама всё время рядом вьется!»
«Придумай что-нибудь. Попроси ее за хлебом сходить. Ментовский без него не ест».
«Хлеб есть».
«Съешь его, блин! Сама сообразить не можешь??»
Сожрать полбулки хлеба... Разве что с вареньем. Бросаю беспокойный взгляд на маму. Она заканчивает мыть окно.
— Всё, последнее, — говорит, вытирая пот со лба. — С утра окна перемыла, пока жары нет. Какая я молодец!
— Отдохни, мамуль, — говорю в который раз. — Я бы доделала за тебя.
— Я сама. Ты с бельем закончи.
«Мы уже сворачиваем на Вишнёвую. Ты вытащила деньги?», — пишет Варя.
«Нет!»
«Я попрошу в магазин заехать. Поторопись!»
Нервничаю еще сильнее. Мама, наконец, выливает воду и заходит в дом.
— Ты куда? — уточняю я.
— Отдохну немного. Скоро Сёма приедет, мы поедем до пункта выдачи. Тебе, кстати, заплатили? Нам нужно обувь ему выкупить и куртку осеннюю. Если снова нет, я лично позвоню этим гадам! Что за такое? Девчонка работает, а толку нет!
— Заплатили, мам. Не надо звонить. В рюкзаке деньги, я закончу и отдам.
Мама неспешно поднимается на крыльцо уходит в дом.
Пульс частит. Ненавижу врать! Когда уже научусь делать это как следует! Убираю выбившиеся пряди волос за уши. Облизываю губы.
Выжидаю три вдоха, после чего подбегаю к кладовке. Быстро убираю в сторону тяжелую коробку. Сердце глухо в груди стучит. Открываю дверку, сую руку в узкое отверстие и нащупываю крышку банки. Быстро откручиваю.
Сама оглядываюсь.
Кажется, я слышу шелест колес по гравию. Блин!
Достаю из банки пакет, оттуда две купюры. Сую обратно.
Закрываю крышкой. Плотно.
Придвигаю коробку. Присыпаю землей, будто так и было. Кладу сверху инструменты.
Выбегаю из кладовки. Закрываю дверь, скрип которой сматывает и обрезает половину моей нервной системы. Сжимаю в ладони купюры и иду в дом, краем глаза заметив, как дернулась штора.
Сердце сжимается. Я замираю, но кажется... показалось.
Миную сени и захожу в дом. Мама в спальне. Я быстро сую в рюкзак деньги и лишь тогда выдыхаю. Кажется, что всё это время не дышала.
За окном музыка громкая раздается — это Ментовский приехал, Варю привез.
Я качаю головой. Очередное испытание пройдено. Ночь с Колхозником обошлась мне в минус две тысячи из тайника и минус два мотка нервов.
Варя заходит в дом с пакетом — купила молоко, зефир, печенье. Смотрит на меня, я едва заметно киваю. Она с облечением выдыхает.
Следом за ней шагает отчим.
Деньги у меня забирает со скрипом зубов. Ему не нравится, что мало. Я должна была приехать только завтра вечером и привезти в три раза больше. Его зарплаты на нас четверых, конечно, не хватает. А помощник из меня хреновый.
Семён смягчается, когда они с матерью уезжают в пункт выдачи товаров интернет-магазина. Они оба любят покупки. Целый выход в свет.
Мы же с Варей садимся пить чай с зефиром.
— Как ты? — спрашивает сестра.
— Переспала с ним, — сообщаю честно. Потом добавляю: — Мы предохранялись, не бойся. Он сразу достал презерватив. Надел правильно, как в том видео, что мы смотрели. Я следила.
Про второй, прерванный акт я решила не упоминать. Варе нельзя нервничать. Она очень сильно за меня переживает. После школы никуда не поехала опять же из-за того, чтобы меня не бросать. И вот как получилось.
— Слава богу, что он не идиот! И как всё прошло? Твой Колхозник был осторожен?
— Отлично. Я бы с ним... еще бы не отказалась. — Утыкаюсь глазами в тарелку. — Вообще, красиво всё было. Уютная комната, фрукты, шампанское... Казалось, я горю и плавлюсь в его руках, как масло сливочное податливая.
