голову.
Сергач начал снимать с плеча винчестер.
Черный археолог в два прыжка сократил расстояние, взмахнул цепью, как хлыстом, – стальная «змея» блеснула на солнце и со свистом рубанула Сергача гроздью железных шипов по обритой башке, – кожа на темени лопнула, ноги подкосились, – оглушенный здоровяк пошел боком, но все же смог вскинуть винчестер и нажать на курок. Сила отдачи свалила его с ног.
Леня Каретников успел снять с плеча карабин «Сайга 12С», успел выстрелить.
Скворцова поразила странная тишина замершего пейзажа. Деревья не качались, облака застыли, голоса замерли. Стрелок стал плоской размытой фотографией – встречный залп повис в воздухе размазанным пучком картечин, Сергей же легко уклонился с траектории выстрела, прыгнул ногами вперед в длинном подкате.
И вдруг статичность обстановки оборвалась, обрушилась шумом листвы и ветра, запахами пороха и пота. Сергей подхватил и вскинул кверху дуло карабина, ударом уракэн (кулак-молот) через камуфлированные штаны расплющил пещеристое тело вражеского члена (при этом сотня-другая «пещер» были потеряны безвозвратно) и в прыжке коленом в челюсть завершил бой нокаутом.
Наступила звенящая тишина.
«Локаторы» улавливали лишь шелест листьев, да далекий стрекот вертолета.
Трое боевиков камуфлированными холмиками лежали на поляне.
В небе кучились облака – сверху белые, в подбрюшье свинцовые, в лицо дышал холодный ветер…
Мелко дрожали ноги, ныли растянутые связки в паху, горела ладонь, обожженная о горячее дуло карабина…
Скворцов приходил в себя после острейшего стресса огнестрельной схватки.
Кто-то тренированный и сильный вделся в его тело, провел стремительный бой, и отхлынул, вернув Сергея самому себе.
Схватка произошла так быстро, что Даша не успела поднять головы – слышала только выстрелы и глухие удары.
ДАША ЖУКОВА
Прямая речь
Облаву мы прорвали, самое время было поджигать лес. И тут выяснилось, что у нас нет спичек. Мы вывернули рюкзаки. Ни спичек, ни зажигалок.
– Давай деда спросим, – предложил Скворцов, – как они без спичек обходились?
Я вытащила мобильный, позвонила в Москву.
– Дед, у нас нет спичек!
– Ищи кресало. У меня напильник был и кремень.
– У нас нет напильника…
– Любую железяку! Альпеншток, молоток, что есть. И кремень нужен…
– Тут гранита навалом…
– Пойдет и гранит. Бей железом по граниту, подложи мох сухой, траву, веточки. Сначала маленькие, чтоб занялись, помнишь, как я тебя в парке учил?
Мы нашли несколько подходящих камней, но сколько Скворцов ни чиркал, мох не загорался, хотя паленым и попахивало. Его вдруг осенило, он достал из рюкзака копье, шваркнул по камню, брызнули искры. Мы обрадовались, да только рано. Искры не хотели заниматься на мху.
Я снова набрала деда. Старик рассердился.
– Руки у вас из жопы растут! Ладно, есть старый партизанский способ. Кому-то из вас перднуть надо.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Чего надо?
– Перднуть кто-то должен на мох, а другой пусть искру высекает. Наш способ, партизанский. Газ воспламенится, вот вам и огонь.
– Чего он говорит? – спросил Скворцов, зализывая содранную на пальце кожу.
– Говорит, надо пукнуть на искру, газ вспыхнет и трава загорится. Сереж, ты чего так смотришь? Нет! Я сказала нет, даже не думай!
ПАРТИЗАНСКИЙ СПОСОБ ДОБЫВАНИЯ ОГНЯ
Мы нашли затишек в расселине между каменными валунами, я легла, стянула джинсы. Сергей подгреб мне под зад колючий ворох сухой травы и мха. Я стащила на щиколотки джинсы с трусиками, подтянула колени к груди и принялась тужиться. Скворцов с невменяемым лицом водил глазами по сторонам.
– Не смотри, – гыркнула я.
– А как я пойму, что пора?
– Я скажу, когда подкатит…
Он ждал, занеся над куском гранита древнее копье.
– А я не обожгу себе? – спросила я.
– Чего?
– Попу – чего.
– Я затушу, если ты займешься….
Меня начал трясти нервический смех. Я была вся красная от стыда, натуги и смеха.
– Пожалуйста, Даша, – взмолился он, – мы не в Камеди-клабе. Все серьезно.
– Не могу поверить, – стонала я, едва удерживая сцепленными руками колени.
– Во что ты не можешь поверить?
– … что это происходит со мной, ой, не могу… сними меня на мобильный, я размещу на ютубе… ой, ха-ха…
Донесся лай собак.
– На нас облава повернула, – рассердился Скворцов. – Тужься, ну!
– Да тужусь я. Так еще и рожать научусь. Не смотри!
– Я не смотрю.
– Смотришь!
– Не смотрю, говорю…
– Я же вижу, что смотришь…
– Быстрее!
– Я тебе не дымомашина с дискотеки… Мне надо сосредоточиться. Не смотри!
Сергей честно старался не смотреть, но…
Округло белел девичий зад, темнел волосами в промежности выпуклый «пирожок» больших половых губ. Это было так трогательно, так потрясающе женственно!
Ты сорвался и летишь вверх тормашками в Большой каньон воздетых к небу девичьих ног, и нет на пути твоем сосны, чтобы зацепиться и повиснуть, ты летишь в погибельную пропасть, чтобы насмерть разбиться о заволосатевшее русло горной реки Аузунь-Узень…
– Давай, – кряхтит Даша, испуская газы.
Старинный наконечник ударил по граниту – сверкнула искра, пыхнул кишечный газ…
Белый дымок изошел из пучка мха. Сергей подул, красный жар поплыл по сохлым ворсинкам и схватился язычком живого пламени.
* * *
Известный экстрасенс Глеб Ямпольский во время массового сеанса внезапно впал в глубокий транс. Пораженные зрители услышали странные слова.
«Великая Матерь Мира в гневе сошла на землю. Дыхание ее испепеляет.
От дуновения ее горят леса и гибнут нечестивцы».
ДОБЫВАНИЕ ОГНЯ. ДАША ЖУКОВА
Прямая речь
– Получилось? – спросила я, натягивая джинсы.
Скворцов, стоя на коленях, раздувал дымок и стонал.
– Ты чего? – испугалась я. – Обжегся?
– Внуча, а ты… во-ню-ю-ю-ча…
Его узенькие кровожадные щелочки дьявольски сверкали. Он ржал!
– Вот ты гад, Скворцов! Ты же обещал!
– Шучу… Ты пахнешь розами…
– Не нюхай, если не нравится. И прекрати ржать!
Тут я сама не выдержала и затряслась в приступе нервического смеха. Вот мы дурачки, нашли, когда смеяться, за нами идет погоня, а мы ржем, как подорванные, и между нами разгорается костерок, в который Сергей не забывает подкладывать сухие веточки. Глаза его слезятся от смеха и дыма.
– Можно, я буду теперь от тебя прикуривать? Будем экономить на спичках.
Я поднесла ему под нос кулак.
– Скворцов, убью.
– Не смеши, мне больно, – он пальцами прижал свои разбитые губы, и вдруг обнял меня, как сестру. Мы постояли так, затихая, возвращаясь в суровую реальность. Он сжал меня крепче, и сказал как-то очень тяжело и спокойно.
– Больше ничего не бойся, слышишь. Я за тебя всех урою. Весь мир! Теперь я смогу.
Что-то в эту минуту случилось между нами, словами не описать, будто молния пробила, будто соединило нас каким-то разрядом, и мы стали
