В психиатрической больнице Вера по-прежнему пребывала в изолированной палате — ради других пациентов, дабы оградить их от истерических воплей. Туда же пригласили консилиум психиатров для приватного осмотра. Но врачи быстро растеряли все иллюзии. Никакой нужды в приватности, секретности — да и задавании вопросов — не оказалось. Четверо мозгоправов по отдельности навестили Веру, сделали каждый свои выводы самостоятельно и поделились коллективным диагнозом с начальником полицейского участка.
— Эта женщина абсолютно ненормальная, — сказали они в один голос.
— Я так и думал. Можете как-то объяснить причину? Что именно свело ее с ума? Она зрелая женщина, вела хозяйство, воспитывала сына. И вдруг у нее съезжает крыша — да еще как! Вы не подозреваете, что она пристрастилась к наркотикам или чему-нибудь в этом духе?
— Можно сказать одно: она страдает чудовищными галлюцинациями и все время паникует. Совершенно убеждена, что ее муж убил их сына.
— Мы попытались найти мистера Ушли, но его и след простыл, — сказал начальник участка. — И если кто-то здесь убит, я думаю, это как раз он. Мистер Ушли, в конце концов, был уважаемым управляющим банком — вплоть до дня исчезновения, а в банке никаких денег не пропало.
Психиатры единогласно порекомендовали оставить миссис Ушли в клинике до конца ее дней.
— А не могли бы вы взглянуть на ее брата, Альберта Понтсона, раз уж вы здесь? — спросил начальник участка. — Мне кажется, он тоже с приветом. Конечно, жулик каких мало, но, похоже, у него мания преследования. Приезжайте к его дому, когда закончите с ним, — сами убедитесь.
Консилиум осмотрел руины крепости Понтсонов, а также скотобойню самообслуживания и согласился с выводами начальника участка. Альберт, несомненно, разделит судьбу сестры — в другой клинике, само собой.
Глава 41
У себя в номере в Каталонии Хорэс Ушли получал полное удовольствие. За последние несколько часов он столько раз занимался любовью, сколько не поспел за всю жизнь в законном браке, и так устал, что уже не способен был ни на какой оргазм, но эрекция не спадала, и он ласкал ягодицы своей возлюбленной и целовал ее груди сколько влезет.
Наконец он — неохотно — отвлекся от услад, и они с Элси спустились в столовую. Обед удался на славу — после всех радостей любви Хорэс невероятно проголодался. Он заглотил целую тарелку иберийской ветчины, следом — здоровенную свиную котлету, двойное мороженое и три чашки кофе. С чувством приятной сытости Хорэс и Элси вернулись в спальню. Хорэс разделся и собрался было запрыгнуть в постель с мыслью, что он наконец в раю, — но с чудовищным грохотом рухнул на пол. Элси вскочила и присела рядом, поискала пульс. К ее ужасу, ни на запястье, ни на шее пульс не прощупывался. Хорэс Ушли был мертв.
Десять минут спустя Элси уже оделась, проверила, нет ли кого в коридоре, и заторопилась к себе в номер, но тут осознала, что ложе их жутко смято и явно укажет на причину сердечного приступа. Постель смотрелась так, будто на ней до смерти занимались любовью — в точности как Хорэс и Элси. За обедом их видели вместе очень многие, и она явно окажется под подозрением.
Элси заперла дверь, повернув защелку через носовой платок, и привела в порядок постель, после чего вернулась к Хорэсу. Вот бы втащить его обратно на кровать, желательно в одежде — так будет гораздо безопаснее для нее. С учетом крайне обильного обеда его смерть может выглядеть вполне естественно.
Но попытка сунуть Хорэса в штаны и рубашку успехом не увенчалась. Он был слишком тяжел. Умаявшись, она присела на стул перевести дух, и только тут до нее стал доходить весь ужас этой смерти.
Однако печаль ее несколько отошла на задний план, когда Элси заметила портфель Хорэса, который он купил в Барселоне и, очевидно, прятал под шкафом. Она выволокла его и обнаружила, что он не заперт. Любопытство одержало верх, Элси открыла портфель и исследовала его содержимое.
Оказалось, что единственный объект, хранившийся в портфеле, — большой коричневый конверт с кучей предметов, которые на ощупь походили на мягкие блокноты. Элси отцепила скрепки и вытряхнула все из конверта на пол. Как она и предполагала, блокноты оказались паспортами. Их было немало, и среди них затесались еще и водительские права.
Элси открывала паспорта по очереди, вглядывалась в фотографии и фамилии. Своего покойного возлюбленного она опознала по водительскому удостоверению — его звали Хорэс Ушли, только на фото он был без бороды. Человек в бороде был австрийцем по имени Ханс Босманн, и через полгода от этого паспорта уже не будет проку — срок действия истекал.
Но почему Хорэс назвался Бертом и зачем ему все эти очевидно подложные паспорта? Элси была дама разумная, а потому никаких британских газет, напечатанных в Испании, не читала, даже «Таймс» и «Телеграф», ибо нисколько не интересовалась политикой. Она просматривала лишь «Ла Вангардию» и «Эль Паис», которые писали почти исключительно об Испании и местных делах. Но тем не менее фамилия Ушли показалась ей до странного знакомой, и теперь она почти отчетливо припоминала, что слышала ее в разговорах английских отдыхающих: те обсуждали какую-то «тайну Ушли». Может, хозяин прав имел какое-то отношение к этой самой тайне.
На миг Элси решила было оставить этот документ рядом с телом, но затем передумала. Как бы то ни было, Берт — или Хорэс, как ей стало теперь известно, — оказался за долгое время первым мужчиной, кто так прекрасно удовлетворил ее сексуально. Она отперла дверь и метнулась к себе в номер, забрав удостоверение с собой. Паспорта оставила.
Хорэс Ушли не пожелал называть своего имени при жизни. После смерти его желание продолжило сбываться.
Глава 42
Совет Старого Сэмюэла Белинде — обратиться в деревенский приход близ Корбейта и найти там священника, который сможет и захочет поженить их с Эсмондом, — не пропал втуне. От преподобного Теодора Щупса не осталось и следа — поговаривали, он куда-то перебрался и был так стар, что, может, и покинул юдоль земных скорбей. Но к счастью, его место уже занял новый священнослужитель — и он явно поверил Белинде, когда та рассказала ему все о предстоящих брачных делах.
Правда, пришлось вложить порядком денег в реставрацию деревенской церкви, которая так нуждалась в починке. И понесла Белинда эти расходы с готовностью. В отсутствие Теодора она опасалась, что притащить священника в Щупс-холл окажется непросто, но преподобный Хорстон, будучи в округе человеком новым, согласился с радостью.
Еще Белинда подобрала Эсмонду отличный костюм. Когда-то его носил один молодой Щупс, которого призвали на фронт. По слухам, он ушел в армию по собственной воле — лишь бы подальше от скуки Щупс-холла, но, по тем же слухам, беднягу разорвало на куски под Эль-Аламейном, а это вряд ли входило в его планы счастливого побега. Белинде пришлось купить Эсмонду новую пару ботинок и обручальное кольцо, но в данных обстоятельствах расходы ее нимало не тяготили.
