Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
…Уезжая, она оставила малиновые шелковые занавески отдернутыми. Сейчас прямо в окно светил фонарь, висевший над переулком на растяжке. Александра погасила лампу, и мягкий апельсиновый свет фонаря наполнил комнату. На истертый дубовый паркет легли два вытянутых светлых прямоугольника – их отбросили окна. На светлом фоне мелькали быстрые тени. К стеклам начали бесшумно прижиматься крупные белые хлопья – снова начался снегопад.
Александра улыбнулась, вспоминая пальмы, провожавшие ее этим утром в аэропорт. Двое суток, проведенных в Израиле, сейчас казались ей чем-то нереальным – слишком резкой была разница между двумя мирами. «Существует либо та реальность, либо эта. – Художница вновь включила лампу и поднялась со стула. – Конечно, эта!»
В сумке раздался приглушенный звонок. Александра достала телефон. Звонила Илана.
– Вы обещали позвонить, когда будете в Москве, – с места в карьер начала заказчица. – Вы ведь в Москве?
– Я прошу прощения… – Александра покусывала губы, испытывая неловкость. Она почти забыла о деле, которое считала завершенным. – Я прилетела в полдень и все время собиралась позвонить, но…
– Понимаю, были более срочные дела, – прервала ее неловкие извинения Илана. – Как я понимаю, все в порядке, вы отправили пианино?
– Да, по ускоренному тарифу, как вы и хотели, – подтвердила художница. – Все бумаги у меня.
– Я хочу их получить как можно скорее.
– Завтра утром я…
– Мне бы хотелось получить их сегодня, – вновь перебила Илана.
– Никаких проблем, я сейчас возьму такси. – Александра бросила взгляд на старый будильник в пятнистой латунной оправе. – Пошел снег, наверное, будут пробки, но я скоро буду у вас. Мы ведь рядом…
– Я жду. – Голос Иланы звучал напряженно, и Александра, неизвестно отчего, начала волноваться. – Я ложусь поздно, приезжайте. Мне нужны эти документы.
В ожидании такси Александра сварила кофе и примостилась на подоконнике, глядя, как переулок медленно засыпает снегом. Хлопья невесомо кружили в безветрии под колпаками фонарей, протянувшихся вдоль фасадов особняков. Здесь не было ни офисов, ни магазинов, а единственный ресторан, располагавшийся в самом его конце, казалось, никем никогда не посещался. Островок деревенской тишины в нескольких километрах от Кремля – далеко не единственный в самом центре Москвы. Александра ли всю сознательную жизнь искала эти оазисы, или они сами находили ее – но большую часть жизни она провела именно в подобных местах. Старые купеческие особняки с деревянными мезонинами, голубятни, притаившиеся в закоулках, слепые мраморные львы, сторожившие заколоченные парадные подъезды, двери без замков и домофонов, ведущие в сырую темноту подъездов, казавшихся нежилыми… Особняк на Знаменке, куда она сейчас собиралась, принадлежал к этому же миру, застывшему в безвременье, словно жук в капле янтарной смолы, ставшей янтарем.
…Снегопад становился сильнее, и город на глазах превращался в западню – множились пробки, пешеходы вязли на тротуарах в рыхлой снежной каше. Касаясь мокрого асфальта на проезжей части, снег тут же таял, тек ручьями, уже затоплявшими ливневые решетки. Такси едва развернулось в тесном дворе, рядом с особняком Иланы. В этот час двор был сплошь заставлен машинами. Выбираясь из машины, Александра по щиколотку провалилась в мокрую слякоть, рыжую от света фонаря.
Илана ждала ее, стоя в дверях. Хрупкая фигура женщины в светлом дверном проеме казалась нарисованной. Пробравшись к крыльцу по лужам, Александра поспешила извиниться:
– Я должна была сама вам позвонить, знаю… Но…
– Заходите скорее, вы простудитесь! – по своему обыкновению не дослушав, перебила Илана, отступая вглубь сеней. – Я заварила чай. Или вы предпочитаете кофе?
– С удовольствием выпью чаю. – Александра переступила порог, с наслаждением вдохнула знакомый уже запах старого дома – гвоздичное масло, лаванда, сыроватый сладкий душок, испускаемый стенами…
Мягкий абрикосовый диван, душное тепло, высокий ворс ковра, в котором тонули мокрые ботинки – Илана настояла на том, чтобы Александра не разувалась. Серый пар, блуждающий над темной поверхностью чая. Ожидая, пока чай остынет, художница вытащила из сумки синий пластиковый конверт:
– Вот, здесь все документы из порта. Оформлены вчера. Надеюсь, пианино уже отправили. Кажется, это можно узнать, об этом шла речь. Там в договоре должен быть телефон…
– Я проверю. – Илана расстегнула кнопку на конверте, вытащила пачку бумаг, бегло их просмотрела. – Кажется, все в порядке.
– Я тоже так думаю, – Александра достала другой конверт, бумажный. – Здесь деньги.
Илана высоко подняла брови, заглянула в конверт, кончиками пальцем пересчитала купюры.
– Здесь больше, чем я думала.
– Это то, что осталось после расчетов с транспортной компанией, удалось найти вариант подешевле, – пояснила Александра. – И вы дали мне аванс три тысячи долларов, тысяча долларов в сутки. А я управилась за двое суток, так что взяла себе две тысячи.
– Нет, все три тысячи ваши, как мы и договорились, – отрезала Илана, доставая деньги из конверта. – Я довольна. Вы отлично справились, главное – быстро. Сейчас я очень ругаю себя, что сразу не обратилась к вам, положилась на Фила. Столько времени потеряно! Возьмите деньги!
Александра с благодарностью приняла вознаграждение, признаваясь:
– Это было совсем не сложное поручение, мне просто неудобно… Если я еще понадоблюсь вам, я всегда готова…
– Очень возможно, что понадобитесь, – перебила Илана. Подойдя к окну, она отдернула штору. – Снег еще идет. Тепло там сейчас?
– Днем очень тепло, – ответила Александра, сразу поняв, что вопрос относился к Израилю. – Ночью я немного мерзла…
И решительно сменила тему:
– Знаете, Ракель Хофман очень хочет с вами пообщаться! Она написала вам письмо, это касается ее старшей сестры… Той девушки, которая была изображена на картине с пианино.
– Да, я читала это письмо. – Илана все еще смотрела во двор. – Там очень много вопросов, но ответить мне нечего. Генрих мог бы что-то рассказать… Но он вообще не говорит со мной, с тех пор как узнал про то, что картина уехала в Израиль.
Илана коротко рассмеялась и добавила:
– А пианино направляется сюда.
Повисла пауза, нарушаемая лишь гулом воды в трубах центрального отопления и дробью капели по отливу за окнами. Снегопад резко прекратился, сменившись оттепелью. Александра представила себе обратную дорогу и зажмурилась.
– Ракель рассказала мне историю своей сестры, – продолжала художница, не удовлетворившись услышанным. – Это настоящая трагедия. Ракель считает, что дело не расследовали как следует. Убийцу так и не нашли. Она очень разволновалась, когда вспомнила все это, и надеется, что вам с мужем известны какие-то факты… Раз уж ваш муж нарисовал портрет Анны.
– А разве это можно назвать портретом? – ответила Ракель, не отрывая взгляда от сверкающей в свете фонаря капели. – Там не видно лица.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
