– Евгения, мы вас пригласили с Олимпиадой Иннокентьевной, чтобы сказать: вы допущены к экзамену по предмету «История права». Моя коллега, – сказала Людмила Юрьевна, – внимательно ещё раз ознакомилась со своими документами и поняла, что в них вкралась досадная ошибка. Вы действительно посещали её занятия, у вас даже довольно высокий балл ответов на семинарах, и потому, безусловно, вы можете приступать к сессии.
Да что с ними обеими такое, а? Я смотрела то на одну, то на другую, но они кисленько улыбались, да не говорили об истинной причине столь резкой перемены в своем поведении. То отчислять собирались, а то вдруг будьте любезны. Молча выслушала тираду декана. Щука не разомкнула своих тонких морщинистых губ, настолько плотно сжатых, что даже помады не было заметно.
– Я… могу идти?
– Да, Евгения, конечно, идите. Готовьтесь.
– До свидания.
– Всего хорошего.
Я вылетела из деканата в полном изумлении, но при этом чувствуя себя совершенно счастливым человеком. Мне хотелось нестись по коридору вприпрыжку, кричать и веселиться так, словно сессия была уже позади. Одна лишь мысль колотилась в голове серебряным молоточком: почему Щука передумала?! Что на неё повлияло настолько сильно, раз она даже просьбу своего любимчика решила не исполнять?!
Примчалась в комнату и, оказавшись внутри, бросилась я на шею к Лидке и давай её обнимать и тискать.
– Меня допустили к экзамену у Щуки, представляешь?! Это чудо какое-то!
– Да пусти ты, бешеная, – улыбнулась Лида, снимая с меня свои руки. – Придушишь. Нет в том ничего удивительного. Мне спасибо скажи.
– Тебе?!
– Ну да, мне, – Лида спокойно уселась на стул, положила ногу на ногу и посмотрела на меня с шутливым превосходством. – Да-с, юная леди. Можете мне в ножки кланяться. Это я спасла вашу тощую попенцию от отчисления.
– Ну-ка, рассказывай, – уселась я на кровать и обратилась во внимание.
– Да особенно-то и нечего. Пришла к декану, к Людмиле Юрьевне вашей, представилась твоей подругой, да и положила перед ней смартфон с веселым видео.
– Тем самым?!
– Ага, – кивнула соседка. – Включила и показала. Та ка-а-к рот раскроет, да ка-а-к схватится руками за рот! – У Лидки глаза сияют, как светодиоды.
– За рот? Зачем?
И тут моя соседка не выдержала и рассмеялась.
– Прикинь, эту вашу деканшу вырвало прямо в ведро с бумагами! Так видео на неё повлияло!
Мы обе стали хохотать. Я живо представила себе эту картину, как солидная, раскормленная деликатесами Людмила Юрьевна перевешивается через подлокотник своего большого кожаного кресла и извергает из себя обед. Или завтрак, уж не знаю, что там в ней было.
– А дальше, дальше что?
– Ну, вытерла она рот, сто раз извинилась за свой поступок, хотя подумаешь, стошнило. С кем не бывает, – хмыкнула Лидка. – А потом говорит: «Зачем вы мне это показали? Это отвратительно!» «Затем, – говорю, – что ваша Олимпиада Иннокентьевна неровно дышит к этому, который там раскорячился на мебели, – киваю на смартфон, и у деканши опять рвотный рефлекс. Правда, сдержалась. – И это он уговорил вашу коллегу не допускать мою подругу Евгению Журавлёву к экзамену!»
– И что она?
– Сказала «я непременно во всем разберусь». Вот, как видишь, не обманула.
– Ну ты Лида… вообще… Герой! Была б у меня золотая звезда, вручила бы в торжественной обстановке! – Говорю я.
– Ага, в Георгиевском зале московского кремля, – шутит соседка. – Как там у Твардовского? «Нет, ребята. Что там орден. Не загадывая вдаль, Я ж сказал, что я не гордый, Я согласен на медаль».
– Грамотейка, – шучу в ответ. – Золотая звезда Героя – это и есть медаль.
– Да? И хорошо, – улыбается Лида. – Ну, ты довольная?
– Ещё как! Спасибо тебе, – говорю теперь уже серьезно и очень искренне.
– Свои люди, сочтёмся, – отвечает соседка. – Ты как думаешь, что дальше Максим делать станет?
– Откуда же мне знать? Чтобы представить, надо быть таким же, как он, подлым засранцем. Мне ничего в голову подобного не приходит, – пожимаю плечами.
– Да уж, – задумчиво говорит Лидка. – Ну, я тоже не стервозная, но полагаю, что настала ему пора пойти на крайние меры.
– Это какие? На родителей уже давил, из универа пытался выбросить. Что ещё?
– Давай рассуждать логически. Какие ещё у тебя, Женька, есть слабые места? – Спрашивает Лида. И сама отвечает, не дожидаясь ответа. Заметь: он постоянно пытается у тебя что-то отнять. Сначала невинность. Потом – свободу, когда зачем-то хотел жениться. Наверное, чтобы сделать тебя своей секс-рабыней или бесплатной рабочей силой, а может и то, и другое. Ты же добрая, наивная… кхм, – кашляет соседка с интонацией, – была. Затем задумал окончательно разрушить отношения с родителями…
– Только просчитался, они и так уже в руинах лежат, – вставляю свои пять копеек.
– Верно. Дальше – пробовал отнять образование. Дальше что? Остаются только две вещи, которые у тебя есть. Вот если бы ты имела деньги – на них позарился, но у тебя за душой котик наплакал. Значит, только здоровье и свобода, – продолжает объяснять подруга.
– Здоровье? Он что, попытается меня изувечить? Избить?
– Это вряд ли. Тоже не дурак. Понимает: сразу на него подумают. Помнишь, мы говорили об этом недавно. И ещё у тебя видеозапись, которая может оказаться в интернете. Тогда его карьере в России конец, а он наверняка задумал тут стать каким-нибудь крупным бизнесменом, под стать своему папаше. У, чертов мажор! – Машет Лида кулачком в пространство. – Значит, попробует свободу отнять.
– Как? – Смотрю на неё, и у самой мурашки по телу бегут. Становится страшно.
– Да вот как… ну, подсунуть тебе что-нибудь. Вот! Наркотики! Или краденое что-то, – предполагает Лида и начинает инстинктивно вести глазами по комнате: вдруг это уже случилось? Ох, не хотелось бы так запросто угодить в расставленные Максимом силки.
– Что же делать?
– Рот не разевать, глаза держать открытыми, стараться поздно домой не возвращаться, и всегда быть вместе! – Решает Лида.
– Ну, насчет последнего – как ты себе это представляешь? Мы на разных факультетах учимся.
– Ничего! Зато в одном здании. Будем друг друга страховать.
– Друг друга?
– А ты думала, только тебя одну? Сейчас! – Усмехается Лида. – Этот Максим не дурак, прекрасно понимает, что без меня ты, добренькая овечка, не справилась бы.
– Значит, он попытается не меня одну подставить, а нас обеих. И раз так, то нам нужно не вместе ходить повсюду, как Шерочка с Машерочкой, а следить за своей комнатой, как бы нам чего тут не подложили противозаконного, – говорю Лиде и тоже начинаю озираться. Теперь обе глядим подозрительно по сторонам. Два параноика, блин.
