ко мне иначе, как к другу. Да, мы были хорошими друзьями, и только. Могла ли я быть настолько слепой, чтобы не увидеть его чувства? Могла? Или нет? Если да, то это страшно. Одно я понимала точно: дальше общаться с Эдом так, как раньше, не получится. И Вик вряд ли его простит. Если, конечно, вернется домой.
Я и сама не знала, хочу ли, чтобы он вернулся. Часть меня готова была простить мужа прямо сейчас, если он найдет хоть какое-то внятное объяснение тому, что между нами происходит. А часть не желала видеть никогда. Я разрывалась и не понимала, что делать и как быть. Только все мои размышления оказались абсолютно пустыми. Вик не вернулся. Ни в этот вечер, ни в следующий, ни в следующий за ним…
Глава 16
Виктор Вейран
На следующий день я проснулся с тяжелой головой и еще более тяжелым сердцем. За все, что говорил и делал, было до жути стыдно. Еще и Кольс поглядывал на меня с осуждением. Как и обещал Анжеле, я снова заявился к нашему однокурснику. Кажется, мы с ним что-то пили, и я рассказывал, какие лживые люди, оказывается, иногда прячутся под личиной друзей. Кольс ничему не удивлялся. Только слушал и кивал. Зато утром явно помнил больше меня, а у меня настолько раскалывалась голова, будто мы пили всю ночь.
– И что ты будешь делать, Вейран? – спрашивал Кольс, пока я бестолково пытался собраться на службу.
– Сниму комнату, – ответил я. – Ты не знаешь, здесь нигде поблизости не сдается квартирка или комната?
– Кажется, квартира напротив моей свободна, жильцы недавно съехали, – угрюмо ответил Натан. – Могу узнать.
– Ты меня очень этим обяжешь, – заверил его, и мы пошли к участку.
Стоило Кольсу замолчать, как воспоминания о минувшем вечере всколыхнулись с новой силой. Эд, лживая скотина! Как я мог оставаться настолько слепым, чтобы не замечать очевидное? Если я прав и Эд давно положил глаз на мою жену, это многое объясняет. Например, почему он бывает у меня дома чаще, чем у себя. Я всегда думал, потому что мы друзья, но, видимо, ошибался. Ошибался в человеке, которого пять лет называл лучшим другом! И которому безоговорочно доверял. Тьма!
На Анжелу я не злился. Перед ней было стыдно. Но и возвращаться не собирался. Она сама меня прогнала. Сама сказала, что не желает видеть. Нам обоим нужно остыть, иначе все станет только хуже. И все-таки изнутри грызло сомнение в её любви. Все меняется. Это мои чувства остались неизменны, а её?
– Вейран, ты сейчас врежешься в кого-нибудь носом, – одернул меня Кольс. – И вообще, ты странно ведешь себя, дружище.
– Да, странно, – задумчиво ответил я.
– Вик?
– Я в порядке, Натан. Идем.
В участке все были заняты делом. Поздоровались, не поднимая голов, и я продолжил поиски хотя бы малейшего намека, кого мы вчера нашли. Пригласил ребят в кабинет и выслушал неутешительный доклад: улик нет. Кроме ленты, которая лежала передо мной в одной из папок. Я уже собирался дать указания по дальнейшим поискам, когда распахнулась дверь и вошел Гейлен.
– Опаздываешь, – заметил я.
– Наоборот, прихожу вовремя, – оскалился тот. А я разглядел за его спиной еще с десяток человек, возглавлял которых главный дознаватель.
– Месье Тайлен, что происходит? – спросил прямо.
– Магистрат принял во внимание ваше обращение, месье Вейран, – угрюмо ответил тот. – Сегодня будет объявлен комендантский час, о котором вы просили. Но так как дело повышенной сложности и касается темного ритуала, заниматься им будет темный магистрат. Вы сегодня же должны передать все материалы месье Гейлену и его коллегам.
– Как это? – подскочил из-за стола. – Но ведь это мое расследование.
– Уже нет, – отчеканил Тайлен. – Приступайте к передаче материалов, Вейран. Более того, за проявленную сознательность с завтрашнего дня вы в отпуске на месяц с выплатой премии.
– Да к демонам премию!
Только меня никто не слушал. Гейлен скалился и едва сдерживался, чтобы не сплясать прямо тут, я был уверен. Мои ребята хмурились. Тайлен назначил Кольса на мое место, пока я буду отдыхать от работы и не путаться под ногами у магистров, а темные выносили папки с бумагами.
– Забираете у меня расследование, да? – тихо сказал я Тайлену. – Что ж, когда в Альсенбурге снова начнут пропадать юноши и девушки, не приходите ко мне.
– С этим делом разберутся и без вас, Виктор, – холодно ответил начальник. – А вы держитесь подальше от магистрата, иначе можете поплатиться головой.
– Я, кажется, уже поплатился работой. Ну да демоны с вами!
И пошел прочь. Хотелось рвать и метать, крушить все на своем пути. Вот как, значит? Стоило нажать на магистрат, как они отправили меня… в отпуск. На месяц? Ха-ха! Готов поспорить, что отпуск-то бессрочный. Вот бы Анжи обрадовалась. Только дома меня никто не ждал. И жить рядом с Кольсом я передумал. Вместо этого побродил по городу, поговорил с людьми и нанял квартирку из двух комнат на стыке центрального и западного округа. Отсюда мне будет удобнее наблюдать за тем, что происходит, а к Кольсу я и прогуляюсь, если что.
Ярость бурлила в груди. Давно я не бывал так зол! А сейчас руки чесались разрушить магистрат. С годами я понял, что желание было правильным, и даже пожалел, что в тот момент так и не рискнул. Нет, надо найти другой подход. Зачем кому-то чужая магия? Увеличить собственный резерв? Или они думают, что могут меня остановить, лишив материалов дела? О новых сведениях мне расскажет и Кольс. Он так же заинтересован в том, чтобы найти убийцу, как и я. Зато теперь, когда я не связан службой, можно и рискнуть…
За окнами моего нового убежища стемнело. Я зашторил окна, накрепко запер дверь, поставил защиту и ловушки для непрошеных гостей, и только тогда сел за стол и опустил перед собой ленту. Ту самую, которую мы нашли на месте преступления. Да, я украл улику. А что оставалось делать? А еще меня сложно было назвать отличным поисковиком, но считать магический след с предмета можно попытаться. Я не мог этого сделать в участке, но могу сейчас, когда никто не видит темной магии светлого мага.
Лента опустилась на стол – грязная, пыльная. Я закрыл глаза, призывая тьму. Сила откликнулась с радостью, кончики пальцев закололо. Можно начинать плести заклинание. Я и плел – ниточку за ниточкой, шаг за шагом. Сложное, многоступенчатое. Из этой ленты мне нужно было выжать все, что можно. Наконец, печать была готова, и я наложил
