бы исправить их, вступив в союз с Россией. При том что исследование проводила служба из прозападной орбиты влияния.
Принцип № 15
Одесса и одесситы в 2009–2014 годах
Глубже, чем в общество города-героя Одессы, лично я никуда не погружался. В течение пяти лет с разной степенью интенсивности запускалось уличное исследование, которое мониторило там общие настроения. В двух интересующих меня районах, где ожидалась жесткая предвыборная схватка, приходилось мониторить еще глубже — на уровне избирательных участков и крупных «спальников». Несколько раз в год у внешних социологов заказывали социально-демографические подробности.
Подробные знания об Одессе требовались, потому что политическая борьба проходила сразу на нескольких уровнях — общегородском (выборы мэра) и микрорайонном (выборы в горсовет в 30 округах).
У жителей Одессы очень ярко выражена региональная идентичность, которая является подчеркнуто городской. Самоопределение одессита начинается с района. Если ты не понимаешь, чем Слободка отличается от Молдаванки, где 6-я станция Фонтана и Сахалинчик, почему у Ковалевского дача так далеко, а Люстдорф так близко, — значит, ты не живешь в Одессе.
В мирные годы Одесса живет дворами. Теплый климат, большой город и Черное море не дают одесситам стать домоседами. Влияние молдавской, болгарской, греческой, арнаутской, гагаузской и еврейской культур и кровей делает этот город русским мегаполисом с самым южным характером. Здесь больше всего жестикулируют, возмущаются и восхищаются. И конечно, торгуются. Поэтому публичное пространство в Одессе намного ярче, чем в любом другом мегаполисе. Местные жители интересовались городской политикой гораздо больше, чем республиканской. Презрение к общеукраинской политике выражалось в претензиях к городским политикам. «Вы шо, такие же поцы, как там, в Киеве?» — как бы говорил среднестатистический одессит. Одесскому политику, который на 80 % был спекулятивным коммерсантом средней руки, приходилось доказывать, что «он таки не такой поц, как там, в Киеве».
Государство Украина одесситы воспринимали как вынужденное неудобство, с которым к концу «нулевых» они научились мириться. В обществе Одессы большинство (60–70 %) выступало за разные формы союза с Россией. Внутри этого большинства просматривалось ядро (15–25 %), которое выступало за вхождение в состав России. Около 5 % — ядро евронационалистов и 10–15 % — сторонников евроинтеграции. Эта картина принципиально не менялась все пять лет, в течение которых мне довелось пристально изучать ()дессу. Последнее исследование состоялось в феврале 2014 года в рамках партнерского проекта «Центр изучения Одессы» в разгар Евромайдана. Тогда более 70 % выступили против того, чтобы Евромайдан пришел в город, из них около 20 % был и готовы активно протестовать.
Если бы в феврале 2014 года в Одессе провели референдум, аналогичный Крымскому, то за вхождение в состав России проголосовало бы минимум 70 % при 5-15 % против. Результаты зависели бы от явки — испуганные «хатаскрайники», составлявшие до 40 50 % одесситов, просто проигнорировали бы такое рискованное мероприятие.
Таким было нормализованное общество Одессы до 2 мая и мучеников Дома профсоюзов.
Все дальнейшие метаморфозы местного общества — ненормальное состояние, потому что проводить соцопросы среди заложников бессмысленно.
Тем не менее даже в условиях террора общество сохраняет глубинные убеждения. Так, в сентябре 2021 года прозападная организация «Украинский институт будущего» провела исследование «Социально-политические настроения одесситов». В качестве идеологического маркера задали вопрос: «Насколько вы согласны с тезисом Владимира Путина, что украинцы и русские — один народ?» Полностью согласились с этим высказыванием 55 % одесситов и 13 % скорее согласны. Будущее Украины большинство (38 %) одесситов видели в восстановлении связей с Россией и другими странами CНГ. Только 20 % поддержали евроинтеграцию столько же, сколько несогласных с тезисом Путина об «одном народе»; 27 % выступили за нейтралитет, но можно предположить, что этот вариант люди выбирали из-за обстановки террора.
УКРАИНСКИЙ ИНСТИТУТ БУДУЩЕГО | СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ
НАСТРОЕНИЯ ОДЕССИТОВ | СЕНТЯБРЬ 2021
УКРАИНСКИЙ ИНСТИТУТ БУДУЩЕГО | СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ
НАСТРОЕНИЯ ОДЕССИТОВ | СЕНТЯБРЬ 2021
Выводы и прогнозы
На примере Одессы и Одесской области можно видеть, что за 15 лет общество если и изменилось, то не сильно. Даже в 2021 году основные идеологические установки сохранились.
Местные жители, как раньше, сосредоточены на своих локальных проблемах (чистота пляжей, наркозакладки и т. д.) на фоне тотального отчуждения от всеукраинской политики.
Двадцать процентов евронационалистического меньшинства изображает из себя все общество, пользуясь безнаказанностью. Поэтому большинство сейчас молчит, крайне осторожно высказывая свою позицию даже социологам.
Точка входа в ненормальность
Нормализованное общество Украины было очень плюралистично. Идеологема «свобода слова» после Майдана-2004 стала главным фетишем. На фоне остальных провалов и антироссийского крена украинскому обществу объясняли: «Зато у нас полная свобода слова!»
Фетишизация «свободы слова» была в интересах элит Украины. Дело в том, что главные медиаинструменты страны в середине 1990-х стали частными. Государственное ТВ, не говоря уже о радио, интернет-медиа и газетах, на Украине всегда было непрофессиональным и неконкурентным явлением. Олигархические группы, к середине «нулевых» контролировавшие 90 % медиаактивов в республике, находились в постоянной конкурентной борьбе между собой. «Свобода слова» требовалась хозяевам Украины, чтобы выяснять между собой отношения в борьбе за куски и части государственной власти. Мы же помним, что в 2004 году государство заменили системой негласных договоренностей, которые формализовали в виде парламентаризма.
Компенсация «свободой слова» экономического самоубийства и развала государственных институтов — слабое утешение. Однако в ее фетишизации был заинтересован и Запад, который много лет вкладывал в журналистов и медиаинтеллигенцию.
Складывалась интересная ситуация: платят за СМИ местные олигархи, которым они нужны для местных разборок, а идеологической и профессиональной подготовкой журналистов занимаются наши бледнолицые братья с местными подельниками из сетей влияния. С этим феноменом впервые столкнулись «донецкие» ФПГ в 2004 году. Накануне президентских выборов и Майдана-2004 «донецкие» активно скупали медиаактивы в Киеве и везде где можно. А когда дело дошло до Майдана, оказалось, что инвесторы свои СМИ не контролируют, потому что все журналисты как один за «свободу слова». Она же в тот момент была сертифицирована у Ющенко, а не у Януковича.
Точкой входа в ненормальность следует считать рубеж 2013 2014 годов, когда в центральных медиа республики сформировался «антисепара-тистский» консенсус все, кто выступал против евроинтеграции, автоматически получали клеймо сепаратиста, то есть изменника. Именно в этот момент произошла смычка евролибералов и националистов, после чего центральной идеологией стал евронационализм.
Сложилась интересная конструкция: идеология евронационализма устраивает правящие элиты, киевскую интеллигенцию, медиапрослойку и активных участников Евромайдана-2014 и националистов в количестве 20 30 тысяч человек.
Майдан-2004 показал, что можно захватить власть, а на следующих выборах закончить с 4 %, как Ющенко. Русскоязычный избиратель Юго-Востока и крупных городов соберется,
