государство грабителей», — обличают слова голландца Мультатули. Все восточноазиатские, американские и африканские колонии всех европейских народов возникли по принципу первого или второго из этих двух типов.
Но чужестранцы не всегда получают свое безоговорочное преимущество. Иногда принимающее государство слишком сильно, и вновь прибывшие остаются политически бессильными, но защищенными чужаками; как, например, немцы в Англии. Иногда принимающее государство, хотя и подчиненное, становится достаточно сильным, чтобы избавиться от иностранного господства; так, например, Швеция изгнала ганзейцев, которые навязали ей свой суверенитет. В некоторых случаях иной завоеватель побеждает как торговцев, так и принимающее государство, и подчиняет себе их обоих; так это произошло с республиками Новгород и Псков, когда русские аннексировали их. Однако во многих других случаях богатые иностранцы и представители местной знати объединяются в одну группу правителей по примеру образования материковых государств, в которых, как мы видели, это происходило всякий раз, когда две примерно одинаково сильные группы правителей вступали в конфликт. И мне кажется, что именно эта последняя обозначенная ситуация является наиболее вероятным исходом для происхождения самых важных городов-государств античного периода, и для греческих морских городов, и для Рима.
Из греческой истории, если использовать терминологию Курта Брейзига, мы знаем только «Средние века» римской истории и только ее «Новое Время». В отношении вопросов, которые предшествовали этому, мы должны быть предельно осторожными при извлечении выводов из причудливых аналогий. Но, мне кажется, уже достаточно фактов доказано и признано для того, чтобы сделать вывод о том, что Афины, Коринф, Микены, Рим и т.д. стали государствами в соответствии с изложенным выше порядком. И это следовало бы даже в том случае, если бы данные из всей известной демографии и всеобщей истории не имели бы такой универсальной достоверности, чтобы позволить себе сделать такой вывод.
Нам достоверно известно из названий мест (Саламин: остров мира, эквивалентный Маркет-Айленду) и из имен героев, из памятников и непосредственных традиций, нам точно известно, что во многих греческих гаванях существовали финикийские фактории (поселения), в то время как внутренние районы страны (материковые территории) были заняты небольшими феодальными государствами с типичными сочетаниями сословий дворян, простых вольных людей и рабов. Нельзя серьезно оспаривать тот факт, что развитие городов-государств сильно подвергалось иностранным влияниям; и это правда, хотя нельзя привести никаких конкретных доказательств того, что кому-либо из финикийцев или еще более влиятельных карианских купцов было бы разрешено вступить в брак с семьями из местной знати, или они бы стали полноправными гражданами, или, наконец, даже стали бы принцами.
То же самое относится и к Риму, в отношении которого Теодор Моммзен, очень осторожный автор, заявляет: «Рим обязан своим если не происхождением, то своим существованием этим самым торговым и стратегическим отношениям. Доказательством этого являются многие следы гораздо большей ценности, чем рассказы об исторических событиях, претендующих на их подлинность. Возьмите пример первобытных отношений, существующих между Римом и Цере, которые были для Этрурии тем же самым, чем Рим был для Лациума, после чего они были ближайшими соседями и коммерческими партнерами; или необычайное значение, приписываемое мосту через Тибр и любому строительству мостов во всех частях Римского государства (Pontifex Maximus140); или изображение галеры141 на муниципальном гербовом щите. К такому источнику можно отнести и первоначальные римские портовые сборы, которым с давних времен подвергались только те товары, которые предназначались для продажи (promercale), а не те, что входили в гавань Остии для собственного использования фрахтователем (usuarium), и следовательно, что представляло собой налог на торговлю. По этой причине мы находим сравнительно раннее использование чеканенных денег и коммерческих договоров государств с Римом за границей. Таким образом, в этом смысле Рим, как гласит история его происхождения, скорее был сотворенным, чем развитым городом, а среди латинских городов скорее самым молодым, чем старшим»142.
Для изучения всех этих возможностей, или, скорее, этих вероятностей, потребуется работа всей жизни для исторического исследования, чтобы затем суметь записать конституциональную историю этих выдающихся городов-государств и сделать оттуда столь необходимые выводы. Мне кажется, что на данном пути можно было бы найти много информации по многим неясным вопросам, таким как этрусское владычество в Риме, или происхождение богатых семей плебеев, или о политической деятельности торговых жителей (metoikoi) Афин и многих других проблемах.
Здесь же мы можем следовать только той нити, которая дает надежду вывести нас через лабиринт исторической традиции к искомой проблеме.
Часть Г. Существование и конец Морских Государств
Это все настоящие «государства» в социологическом смысле, вне зависимости от того, возникли ли они из береговых крепостей морских грабителей или из портов настоящих сухопутных кочевников как торговых колоний, которые достигли своего господства или объединились с господствующей группой правителей территории. Ибо все они есть не что иное, как организация политических средств, их форма — господство, их сущность — экономическая эксплуатация подчиненных господствующей группой.
Что касается принципа устройства, то их не следует отличать от государств, основанных земельными кочевниками; хотя все же они приняли другую форму, как из внутренних, так и из внешних причин, и показывают отличающуюся психологию классов.
Нельзя быть уверенным в том, что классовые чувства были совсем разными в морских и в материковых государствах. Здесь и там правящий класс с таким же презрением смотрит на подчиненных как на предметы, как на «Рантусов», как на «человека с грязными ногтями», как немецкий патриций в Средние века смотрел на существо, с которым, даже когда он был свободен, не допускалось никаких контактов, браков и иных социальных сношений. В действительности мало что отличает теорию классов καλοκάγαθος143 или патрициев144 от теории сельских помещиков. Однако здесь имеются другие обстоятельства, которые приводят к различиям, естественно созвучным с классовыми интересами. В любом районе, управляемом торговцами, грабеж на торговом пути недопустим, и поэтому он считается, например среди морских греков, вульгарным преступлением. Иначе сказка о Тесее в материковом государстве не была бы направлена против разбойников. С другой стороны, «в самое уже незначительно отдаленное время они рассматривали пиратство как нечестную торговлю, о которой можно найти множество доказательств в поэмах Гомера; в то время как уже в более поздний период Поликрат организовал хорошо развитое государство грабителей на острове Самос». «В Corpus Juris упоминается закон Солона, в котором ассоциация пиратов145 юридически признается разрешенной компанией»146.
Но совершенно отдельно от таких деталей, которые упомянуты только потому, что они служат нам, чтобы пролить ясный свет на возрастание определенной «идеологической надстройки»147, основные условия существования морских государств, совершенно
