— И куда ты ездишь?
— Там нет пальм и ясного неба, к сожалению.
— Я поеду с тобой.
— Нет. — Утыкается в телефон.
— Почему? Ты же знаешь, что я могу…
— Я сказал нет. Твоя жизнь теперь в прошлом. Ты больше не будешь убивать за деньги, Нина.
— Ты значит все решил за меня?
— А что, тебе так нравилась твоя работа?
Я пожимаю плечами. Убийства нет. Бабки и путешествия да.
— Займись чем-нибудь. Открой бизнес, я дам тебе деньги.
— У меня есть деньги.
— Я не это имел ввиду, я вовсе не хочу подмять тебя под себя.
— Именно это ты и делаешь.
— Нет, я просто хочу, чтобы ты жила нормальной жизнью, и над твоей головой не свистели пули. Разве не логично, что муж желает безопасности для своей жены?
Конечно, он прав, просто я не могу сразу сдаться, а то, чего доброго, подумает, что я бесхарактерная и он может мной управлять.
— Я умею только стрелять и драться. — И тут же в голове возникает идея.
— Похоже, ты уже все решила. Я думаю, ты сможешь многому научить женщин.
— Феликс Гольштейн, ты невероятно красив, умен и к тому же чертовски богат. Я боюсь, что вышла замуж за самого дьявола, ибо простой смертный не может иметь все сразу. — Слышу в ответ гортанный смех Феликса, он звучит зловеще.
Над кипящей водой поднимаются клубы пара, тогда как в двадцати сантиметрах от меня лежит снег. Горячая ванна, расположенная на терассе нашего люкса с легкостью, вмещает нас обоих. Я рассматриваю свое кольцо на пальце, он, как и прежде блестит в полную силу.
— Все еще не можешь привыкнуть?
— Угу. — Мычу, устраиваясь на груди Феликса. — Филь, у тебя есть родные?
— Почему ты спросила?
— Потому что поняла, я практически не знаю своего мужа.
— Ты знаешь, кто я, малышка.
— Сейчас, но, в сущности, о твоей жизни я не знаю ничего.
— Отец живет в Штатах.
— Как его зовут?
— Александр. Старший брат погиб несколько лет назад. У него осталась жена и дочь. Они живут в Москве. Мы редко видимся, но я контролирую, чтобы они ни в чем не нуждались. Вот и все.
— А мама?
— Умерла в том году. Утонула.
— Господи… Прости. — Феликс тяжело вздохнул. — Она пила, это ее погубило.
— А мою маму убили. Так отец говорил… — Рука Феликса сжимается на моем плече.
— Не могу дозвониться Эрике. — Хочу сменить разговор.
— У них все в порядке.
— Правда? — Заглядываю в глаза мужа.
— Ос звонил вчера. Просил передать тебе, что ты обжалована. — Хихикает.
— Не поняла?
— Ну он скептически относился к тебе. Ты все-таки одна из лучших в своем деле. — Не без гордости киваю. — Эрика внесла ясность.
— А тебя никогда это не волновало? Нина Кияки безжалостная убийца…
— Меня волновала Нина Кияки, сама Нина. И за всю мою жизнь это единственное, что я не мог контролировать, как не старался.
Феликс садит меня на себя. По его телу бегут сотни пузырьков, лопаясь на поверхности горячей воды.
— Подожди, Филь.
— Ммм. — Он уже зарылся в мою грудь, поднимая ее над водой и жадно сжимая в руках. — Все-таки хочешь, чтобы я тебя отшлепал?
— Ты удивишься, но я почти ничего не помню с нашей первой ночи.
Он удивленно смотрит на меня. — Дело не в тебе, я перебрала в ту ночь.
— Так я освежу твою память. — Он встает, держа меня на себе. Сколько сил в этом человеке?
— В ту ночь мы зашли в номер примерно так же, только ты сама запрыгнула на меня.
— Не может быть.
— Может, Нина. — Он приближается к моему уху и щеки начинают гореть. Губы ласково оттягивают мочку, а язык проникает в ухо. Не думала, что это так приятно. — Когда мы зашли в каюту, ты была практически без одежды. — Феликс прижимает меня к стене, раздвигая ноги. — Ты скинула с себя майку и лифчик по дороге, и я офигел, прикоснувшись к твоей груди. Эти большие розовые соски снесли мне крышу, и я стал облизывать их как голодный зверь. — Он незамедлительно повторяет сказанное, глотая мою грудь, вгрызаясь в соски и оттягивая их. — К этому моменту ты уже спустила свои шорты вместе с бельем, и я решил проверить, насколько ты влажная.
— Ааа, Феликс… — Он запускает пальцы в мою промежность, лаская набухшую капельку между ног. Затем он поднес пальцы к носу, и я просто офигела от этого жеста.
— Как и в прошлый раз ты пахнешь незабываемо. — Феликс швыряет меня на кровать, животом вниз.
— Еще с самого бара я хотел засадить тебе сзади. — Его пальцы сжимают мои бедра, и я вскрикиваю от боли. — Блядь, что за задница у тебя, Нина. — И тут мне прилетает такой шлепок, что боюсь мои крики услышал весь «La Ruinette».
— Феликс…
— Не удержался, как в прошлый раз. — Еще один удар. — Эда бабочка свела меня с ума. — Он впивается губами в мои ягодицы, и я вот-вот взорвусь, когда он добавляет пальцы. Давит мне рукой на затылок, прижимаясь пахом к моему заду. Чувствую огромную каменную головку на ягодицах.
— Ты была в точно такой же позе, когда попросила меня трахнуть тебя как в последний раз. — С этими словами он врывается в меня, и мне кажется, что мои внутренности подкатывают к горлу. Его рука сжимает волосы на моем затылке и с каждым ударом из меня вырывается стон. В этот момент он меняет локацию. — Тогда он случайно выскользнул и вошел в твою задницу, Нина.
— Ааа! Нет, стой! — Феликс притормаживает, но член не достает.
— Не помню, чтобы ты была против. — Медленно возобновляет действия. — Ты просила войти в тебя еще глубже, Нина. — Чувствую, как моя задница стонет под его напором. Эта пытка длится не долго, он опрокидывает меня на спину и тут же проникает, ускоряя темп.
— А потом ты сказала, что не один мужчина не заходил так глубоко.
— Да. — Это все что я смогла выдавить из себя, чувствуя нахлынувшее напряжение внизу.
— «Да, Феликс, твой член такой огромный…» Ты помнишь Нина? — Его толчки становятся резче. Он нависает надо мной как скала, вдалбливая свой член все сильнее. — «Дай мне кончить, пожалуйста…» Ты долго меня молила.
— Феликс, пожалуйста…
— Да, примерно так. — В этот момент он выходит из меня, переводя дыхание.
— Вернись…
Садится, опираясь спиной о стену.
— Иди сюда. Тогда ты сама меня оседлала, малышка. — Притягивает меня за руку, но я уже в бессознательном состоянии. — Хочу видеть, как ты скачешь на мне, как твоя грудь колышется и эти розовые соски мелькают у меня пред глазами. — Хватает мою грудь, сдавив ее с такой силой, что я предпринимаю попытки вырваться. Но Феликс сильнее меня, его ствол уже между ног, протыкает меня насквозь.
