подводят признание нормой браков мужчины с мужчиной и женщины с женщиной.
Это ли не раскачка! Это ли не победа неестественного над естественным? Ведь и женщина с бородой; победившая на всеевропейском конкурсе — плод этой дикой и самоубийственной раскачки, подтачивающей основы европейской цивилизации и предвещающей ее гибель.
Но вернемся к фильму.
Если Петруша Верховенский в исполнении Антона Шагина понравился мне безоговорочно; то со Ставрогиным (Максим Матвеев) получилось сложнее; как-то неровно идет у него роль. Сцена с «растлением» им девочки МатрешИ; хотя и важная; показалась слишком затянутой.
Зато бабочки, им коллекционируемые; мною были восприняты как чудесная находка; перекличка с Набоковым и с его «Лолитой». Скажу крамолу: не вижу большой разницы между историей Ставрогина и Матреши и набоковского Гумберта Гумберта и Лолиты. Тот и другой для меня мазаны одним миром, оба посягают на ребенка, и никакая любовь-страсть оправдать этого не может.
Хороша в фильме генеральша (Надежда Маркина), чудесны Хромоножка (Мария Шалаева) и влюбленный в жену Шатов (Евгений Ткачук), и Степан Трофимович Верховенский в исполнении Костолевского — прелестен, беспомощен и жалок. И хотя в картине герои постоянно говорят о Европе, приехав откуда, то тот, то другой из них теряет ощущение нормы, причина этого, как кажется, в другом. Она своя, русская. «Где, укажите нам, отечества отцы,/ Которых мы должны принять за образцы?» — вопрошал Чацкий.
Где они в картине? Где они сейчас? — вопрошаю я. В фильме все старшее поколении — коррозийное, власть в лице губернатора беспомощна. Тихон? Но он хорош для приватных духовных консультаций. Выйди он из затвора — не станет ли тотчас кем-то наподобие отца Всеволода Чаплина? Молодые люди остались без воспитания, они брошены родителями, как был брошен Петруша Верховенский своим образованным отцом, в чем сын не забывает его упрекнуть. Единственный эпизод, когда вечно улыбающегося Петрушу прошибает слеза…
Так советую ли я посмотреть картину? Советую.
Смотрите, составляйте свое мнение, но главное — размышляйте над феноменом «бесовщины», которая, увы, живет рядом с нами.
Чехов по-турецки: фильм «Однажды в Анатолии»
20.03.14
Помню, в статье о канале КУЛЬТУРА (ж. НЕВА) я сетовала, что нет сейчас на ТВ такой передачи, какой была «Кинопанорама» при Алексее Каплере. А ведь как бы хотелось из первых рук узнавать о новых хороших фильмах, получивших награды на кинофестивалях. Писала я, что нет сейчас такого ведущего, который бы меня, например, увлек современным кинематографом…
Кадр из фильма. Прокурор
Но, кажется, он появился. Во всяком случае, фильм, о котором пишу, я посмотрела с его подачи. Сэм Клебанов, человек из России, ныне гражданин Швеции, молодой, со сложной биографией, увлеченный киноискусством. В передаче «Особый взгляд» он рекомендовал фильм турецкого режиссера Нури Бильге Джейлана, снятый в 2011 году и тогда же получивший Серебряную ветвь Каннского фестиваля. Фильм назывался просто: «Однажды в Анатолии» (“Once Upon a Time in Anatolia”)
Кадр из фильма. Врач
Так случилось, что смотреть его я начала с конца. И так удивительно играли два актера — Врач и Прокурор, что я решила: надо смотреть. К тому же, эта сцена — приватный разговор двух занятых следствием людей — что-то мне смутно напоминала. И тут я вспомнила, что Сэм Клебанов сказал во вступлении о чеховском рассказе, включенном в сюжет.
Ну конечно, это же Чехов! — рассказ «Следователь» 1887 года. Молодой, 27-летний, писатель печатает в «Петербургской газете» маленький рассказ, в котором на вскрытии тела врач открывает следователю причину и способ самоубийства его, следователя, жены. Незамысловатый такой рассказ с парадоксальной фабулой, таящей большие возможности для домысливания…
Турецкий режиссер не был «плагиатором», чеховский сюжет был им творчески и органично перенесен в картину, чье действие развивается, как и у русского писателя, в двух планах — внешнем и внутреннем. На поверхности — рутинное расследование убийства: два с половиной часа нам показывают, как оперативная группа ищет вместе с двумя подозреваемыми зарытое ими тело, затем жена убитого его опознает, после врач проводит вскрытие…
И на этом временами страшноватом фоне (при том, что фильм на редкость красиво снят) идет внутренняя жизнь персонажей, о которой мы можем догадаться по жесту, мимике, вроде бы незначащему слову…
Картина затягивает, пропускать эти медленно текущие кадры не хочется, так как интересно все: начавшийся ураган, трапеза в сельском трактире, разговор с председателем затерянной сельской общины…
Все это напоминает то, как Чехов строит свою гениальную «Степь», показывая одну за другой картины, увиденные в дороге мальчиком Егорушкой.
Один из узловых кадров: дочь председателя, красавица Джамиля, обносит каждого стопкой горячительного.
Света в доме нет, она зажигает лампу перед каждым, на минуту освещается ее лицо — и мы видим реакцию мужчины. У всех она своя, все отзываются на красоту, юность, девичье очарование по-своему, кто-то застывает, кто-то пытается скрыть свои эмоции.
Подозреваемый в убийстве начинает рыдать, и фильм, если следить за его подтекстом, дает объяснение этим рыданиям.
В центре картины для меня фигура Врача, того, в чьей власти оказывается судьба маленькой женщины, жены убитого, и ее малолетнего сынишки. Нет, не зря, диктуя результаты вскрытия, он следит за их удаляющимися фигурками в окне.
У самого Врача за плечами какая-то личная трагедия, какая-то любовь — он разглядывает фотографии своей юности, где он и его девушка молоды и неотразимы… Но это — прошлое, а настоящее одиноко и печально.
Мне даже подумалось, что неспроста режиссер показывает, как близко Врач стоит от помощника, производящего вскрытие, так близко, что кровь попадает ему в лицо. Уж не хочет ли он умереть, заразившись трупным ядом, повторив тем самым смерть тургеневского Базарова? И знаете, мысль эта не показалась мне сумасшедшей.
Турецкий режиссер многое взял от русской школы; его жесткий, но такой человечный и глубокий фильм — тому подтверждение.
Профессия — режиссер: о фильме «Оттепель»
12.13.13
Итак, долгожданная «Оттепель» на Первом канале. Впечатление сложное. Удача?
Пожалуй, но неполная. К удачам отнесу многое, и первое — то, что фильм адресован умному, думающему, интеллигентному зрителю. Для Первого канала — «редчайшая редкость» (тавтология сознательная).
Удача — обращение к тому периоду, который в наше время воспринимается как самый светлый и плодотворный в жизни страны.
К удачам отнесу новый для нашего кино характер героя-протагониста, оператора Хрусталева, человека сложного, временами весьма темного, не определяемого каким-то одним словом.
Еще из удачного — прекрасная игра актеров. Евгения Цыганова выношу за скобки, его Хрусталев
