телефон, легло в его ладонь. Единственное, что могло сдерживать его, сильнейший инструмент влияния. На экране мигала надпись «неактивно. ограничение: ранг С». Занеся палец над кнопкой, мужчина в форме снова заговорил: — Отвечай на вопрос! Что было на Чукотке? Что ты видел, ублюдок? Кто тебе позволил уничтожить все остатки?
В холодной камере царила тишина. Распятый в ложементе юноша будто оглох. Со злостью ударив по триплексу кулаком, полковник нажал на кнопку.
— Импульс тридцать тысяч вольт, — тут же доложил один из операторов, военный повторно нажал на кнопку — и ограничитель испустил мощный импульс тока. Стиснув зубы, Алголь судорожно бился в ложементе, но так и не проронил ни звука.
— Я повторяю, — сняв палец с кнопки, его мучитель повысил голос: — Что ты, мать твою, видел на Чукотке? Что там было? Самолет? Обломки ракеты? Отвечай!
Разжав сведенные судорогой челюсти, ретранслятор помотал головой. Полковник подошел к оператору и повернул один из рычажков на значение пятьдесят тысяч вольт. Еще один импульс пронзил все тело ретранслятора, заставляя выгибать спину от боли, дрожать и биться в конвульсиях — по вискам потекли капли пота, от всего тела, закованного в боевой комбинезон, шел пар.
— Прекратите, он уже на пределе, — одернул военного один из операторов — ему вся эта затея совсем не нравилась. Скривив губы, тот лишь бросил на него пренебрежительный взгляд: — Знай свое место. Девяносто тысяч вольт.
Смолчав, оператор послушно выполнил команду. Алголь замер, приготовившись к очередной экзекуции — изо рта вырывались облачка пара, вторя тяжелому дыханию. По лицу и рукам то и дело пробегали судороги, заставляя кожу морщиться и нелепо дергаться. Из-под потолка снова донесся торопливый и злой голос полковника: — Думаешь, тебе всё всегда будет сходить с рук, сволочь? Думаешь, раз ты такой особенный, тебе всё всегда будут прощать? Да хрен тебе. Я тебя разговорю, еще посмотрим, как ты запоёшь! Ты, тварь, за всё ответишь!
Нервно подрагивающий палец утопил кнопку пульта ограничителя, пуская по вздрогнувшему телу ретранслятора новый импульс — не в силах больше терпеть, Алголь закричал. Его оглушительный, полный ненависти крик был слышен даже сквозь десять сантиметров бронестекла — оператор, державший руку на маховике, зажмурился и отвернулся. А палец полковника раз за разом нажимал на кнопку: — Говори, говори, давай! Что было в заливе Лаврентия? Животное? Зонд? Ты мне ответишь! За Чукотку, за лабораторию, за моих ребят ответишь! Мучайся, сука, как мучились они! Ты сжег заживо столько людей, скотина!..
— Объект один потерял сознание! — операторы зашелестели пальцами по сенсорным панелям: — Открыть замки ложемента, экстренный сброс!..
Ложемент подался вперед, все еще дергающееся в конвульсиях тело ретранслятора сползло на холодные плиты пола — в уголках рта виднелась пена. Бросив яростный взгляд на распластавшееся, подрагивающее тело, полковник отбросил пульт, подошел к двери-шлюзу и начал набирать код входа: — Даже не думай, что сбежишь от меня, потеряв сознание…
— Товарищ полковник, очнитесь! Вам нельзя туда входить! — один из операторов вскочил с места и бросился к мужчине: — Это опасно! Оставьте его нам!
— Отвали! — раздраженно ответил он, наваливаясь всем телом на тяжелую дверь-люк — воздух с шипением проник в лабораторию, волна холода до дрожи пронизала весь персонал. Полковник, ворвавшись в зал с ложементом, сгрёб лежащего на полу юношу и потряс его: — Вставай!.. Не смей отключаться, дерьмо!
— Зафиксирована ретрансляция!.. — донесся сверху тревожный голос одного из операторов, ему вторил писк датчика — мужчина застыл, яростный взгляд уперся в лицо юноши. Он открыл глаза.
— Разряд, быстро! Давайте!..
Его руки, только что безвольно висевшие, с невероятной силой вцепились в горло полковника — тело Алголя, как сжатая пружина, выстрелило вперед — сорвавшись с места, они врезались в стену с глухим, влажным звуком. В ту же секунду последовал новый импульс — задергавшийся было ретранслятор, превозмогая боль, с полным ненависти криком поднял над собой перепуганного мужчину. Он не мог отвести взгляда от его глаз — дьявольские, наполненные безумным бледным свечением, они буквально источали ярость и злобу. С гримасой боли и ненависти на лице, Алголь с силой вонзил его тело, словно тряпичную куклу, в треснувшие плиты пола. Еще один импульс…
Еще находясь в сознании, мужчина пытался отползти, отталкиваясь непослушными, скользящими по окровавленным плитам руками — ретранслятор извивался и бился в судорогах перед ним, силясь дотянуться до него дергающимися пальцами. В его взгляде была сама смерть — превозмогая нечеловеческую боль, он полз вперед, сильные пальцы до хруста стиснули лодыжку полковника.
— Нет!.. — в последнем порыве он попытался закрыться руками, но было поздно. Рванувшись изо всех сил, дьявол в человеческом обличье жуткой черной тенью завис над ним и, окутанный подаваемым в лабораторию облаком паралитического газа, занес сжатый черный кулак. Блеснули головки насосов на костюме, раздался отвратительный влажный хруст — словно железный молот, кулак ретранслятора вонзился в треснувший череп.
Импульс. Человеческое тело уже не могло перенести такой мощный удар током — закованный в армированный комбинезон ретранслятор рухнул на пол, в расползающуюся по плитам лужу крови.
***
Под землей нет дня и ночи, есть только смены. Работа не прекращается ни на минуту, меняются только люди, ее выполняющие. Огромный человеческий муравейник, наполненный рабочими и солдатами, гудел и шевелился.
Она снова шла по коридорам, выложенным каучуковыми дорожками, скрадывающими звуки шагов. Слова профессора эхом отдавались в ее голове, майор Вайнер на ходу продумывала очередной план. И за выполнение первого его пункта она уже активно взялась.
Повернув на очередной развилке к административному сектору, она сверилась по памяти с картой и, взглянув на часы, — до конца смены оставалось еще пятнадцать минут — уверенно пошла к одному из кабинетов. Постучавшись, она, не дожидаясь ответа или приглашения, открыла дверь и прошла внутрь.
— Добрый вечер, Николай, — прикрывая за собой дверь, она направилась к окутанному легкой дымкой от сигарет столу. Владелец кабинета, удивленно приподнимая брови, выронил окурок: — Вот это дела! Кирочка, привет! Какими судьбами? Вспомнила юность и снова решила продолжить…
— Стоп-стоп, — подойдя к столу, она хлопнула ладонью по столешнице. — Не дождешься. Я к тебе по одному очень важному делу, практически вопрос жизни и смерти.
— О… — подобрав окурок, Николай бросил его в пепельницу и серьезно посмотрел на Киру. — Что-то с Рин?
— Нет, пока что, — не дожидаясь приглашения, майор села в кресло напротив стола. — Но и ее это тоже касается. Полномочия по второй передали мне, но скажи, у тебя еще есть доступ к первому объекту? Хоть что-нибудь. Что угодно.
Сложив ладони в замок, мужчина ухмыльнулся
