о моей смерти моим родным, проживающим в г. Свердловске, ул. Хохрякова, Петровским». Он выкрикнул и номер дома, и даже квартиру, но запомнить которые не удалось. Лейтенант еще что-то кричал уходящей колонне, но его голос прервала автоматная очередь.
Смерть молодого лейтенанта сильнее сплотила пленных. Сейчас многие поняли, что надо сильнее держаться друг друга. Только сообща можно перенести тяжелые невзгоды. И надо бороться. Надо что-то придумывать. Конечно, без риску ничего не получится. Как был прав капитан, когда уговаривал пленных перебить конвой. Тогда много больше было шансов на успех. Капитан и сейчас шел среди пленных. Среди остальных пленных он как-то выделялся своим внешним видом и поведением. Он ни разу не участвовал в свалке и потасовке за кусок хлеба, хотя шел тоже голодный. Когда над лейтенантом прозвучала автоматная очередь, кто-то из пленных закричал: «Братцы, что же это такое? Ведь совсем ни за что человека убили! Надо что-то делать…Ведь так они могут всех перестрелять!». «А ты сходи, да пожалуйся», – сказал ему капитан. «Кому?», – удивился тот. «Как кому? Начальнику конвоя конечно, который идет впереди. Господин, мол, офицер! Ваши конвойные жестоко обращаются с пленными, ну и все прочее…Может офицер послушает тебя. Еще может и по голове погладит». «Да…Погладить-то он может и действительно погладит, только после этого уже больше никогда не встанешь на ноги, так и останешься лежать на дороге», – сказал пленный на слова капитана.
Капитан снова завел разговор о побеге: «Нас ведь много. Если будем действовать смело и решительно, мы обязательно расправимся с немецким конвоем. Пусть даже будут жертвы, но все равно надо рисковать, и как можно скорее. Когда нас загонят за колючую проволоку, тогда уже будет поздно. Там шансов на спасение почти нет. Заморят с голоду всех, к чертовой матери. Не думайте, что я стараюсь только для себя. Нисколько…Вас жаль. Если бы я думал только о себе, давно бы уже убежал. Я хочу одного, чтобы как можно больше спаслось наших ребят. Вот подумайте хорошенько, сейчас мы идем по своей земле. Ведь нам только вырваться, а в остальном нам помогут жители. Ведь большинство жителей -честные советские люди, и они нас всегда на время укроют. А если мы окажемся на территории Германии или другого государства, вы представляете, что нас тогда ожидает? Еще раз прошу, подумайте».
Капитан этот был из нашего 5 гвардейского механизированного корпуса, но из какой бригады точно не знаю. Но, кажется, из 55-й. Пожалуй, так и есть. Фамилия капитана Кирилов Николай Иванович, родом из Новосибирской области. Самый настоящий сибиряк. В то время ему было лет так 35-36, а может немного более или менее, да это и не имеет особого значения. Уговаривая пленных совершить дерзкое нападение на конвой, а затем всем разбежаться, капитан нисколько не опасался, что его кто-то может выдать. Наоборот, его многие оберегали, ведь лишившись такого вожака. можно многое потерять. Капитанов в колонне было несколько, но они пока особенной энергии не проявляли.
Конвойные шли обочиной дороги, близко к колонне не подходили и автоматы держали всегда наготове. Они как будто чувствовали, что против них что-то готовится. Пленным тоже часто приходилось идти стороной, а не дорогой, когда двигалась колонна машин. А машин шло много и больше всего в сторону запада. Везут награбленное с нашей земли.
Кончился день, а время нападения на конвой так и не выбрали. Не было удобного случая. На ночевку загнали опять, как и в тот раз в скотный двор. Двор был кирпичный, никаких построек около него не было. Ночь опять выдалась очень светлая, как днем все видно. Некоторые окна забиты досками, а в некоторых нет ни досок, ни рам. Вылазь и беги…Несколько конвойных с автоматами ходили вокруг скотного двора. На улицу никого не выпускали. Чтоб совершить побег через окно и думать нечего. Не успеешь голову высунуть, как тебя пристрелят. Никто сегодня и не пытался совершить побег. Риску тут никакого нет, а явная смерть. Зазря погибнешь. Вся надежда на завтрашний день.
Утром началось построение. Пересчитывали несколько раз. Кажется, на этот раз у них все сошлось по балансу. Ни прибыли, ни убыли. К колонне пленных подошел начальник конвоя. Он вытащил из кармана небольшую бумажку и долго смотрел в нее, а затем сказал, коверкая русские слова: «Кто ест такоф Кирилоф капитан? Ест Кирилоф? Нужно выт из строя». Все молчали, хотя многие знали капитана Кирилова. Сам же Кирилов не откликался и из строя не выходил. Кирилов прекрасно понимал, зачем его вызывают из строя. Да это и все понимали. Напрасно вызывать не станут…Тут что-то неладно. Пленные молчали. Тогда начальник конвоя и еще несколько немцев сами начали искать капитана Кирилова, но из этого ничего не получилось, так как капитанов было несколько. Немцы несколько раз прошли вдоль колонны и из строя вывели пленного сержанта лет 25-30-ти, трудно определить, так он весь оброс щетиной. Начальник конвоя сунул этому сержанту в лицо бумажку и крикнул: «Ты писал?». Сержант молчал, он не думал, что так обернется дело. «Почему молчишь? Ты есть сержант Харченко? Сейчас ты нам укажешь капитана Кирилова!». Офицер приказал Харченко идти рядом с ним возле пленных. Вот они остановились около капитана Кирилова, и Харченко указал на него рукой. Капитана вывели из строя, он сквозь зубы сказал Харченко: «Ты за меня ответишь, Иуда!». Офицер задал Кирилову вопрос: «Вы агитировали пленных побить конвой, а затем разбежаться? Вы ест большевистский агитатор…Отвечайте!». «Мне вам нечего отвечать. Я никого не агитировал. Вот, могут подтвердить пленные, а этот негодяй просто решил оклеветать меня», – капитан указал на Харченко. Но Харченко еще раз подтвердил и даже добавил, что капитан Кирилов коммунист, на фронте был в должности комиссара. Мы с ним из одного подразделения и я, мол, его хорошо знаю. Тут немец совсем разошелся: «Коммунист?! Комиссар?!», Он тут же приказал конвойным обыскать капитана. В сапоге под портянкой у капитана нашли документы и среди них партбилет. «Да, я – коммунист! И смерти не боюсь! Стреляй, фашистская сволочь!», – сказал капитан. Офицер тут же около строя несколько раз выстрелил в капитана из пистолета. Уже падая, Кирилов успел крикнуть: «Прощайте, товарищи!». Так с гордо поднятой головой погиб в фашистском плену замечательный человек коммунист капитан Кирилов.
Расстреляв капитана, офицер приказал Харченко встать в строй вместе со всеми пленными. Вот этого он уж совсем не ожидал. Не этого он ожидал от немцев за свое гнусное предательство. Теперь он понял, что немцам больше не нужен. Понимал он и
