– Я не понимаю, для чего ей все это нужно! Зачем ей в Эль-Пасо танцы, языки? Перед кем воображать? Что, она с быками да с жеребцами танцевать будет?
– Ланц, ты меня не слушаешь!– возмутилась Хелен.– Она же девочка. Она вырастет, захочет замуж… Должна же она хоть что-то уметь, кроме как решать математические задачки…
– Чтобы выйти замуж за фермера, она должна уметь хорошо готовить – что она делает отвратительно, и уметь заботиться о доме – чего она тоже не умеет. Вот и все таланты!– не уступал Дьюго, совершенно уверенный в своей правоте.
– Ланц, ты убиваешь меня своей бескомпромиссностью! Откуда в тебе столько злобы? Разве таким ты был раньше?– не выдержала Хелен и с силой сбросила со столика стопку газет мужа.
Газеты шумно разлетелись по полу гостиной. Возникла напряженная пауза. Хелен недовольно прищурилась на мужа, немного помолчала и раздраженно выдохнула:
– Я больше не намерена обсуждать это! Я иду ужинать. Если ты сядешь за наш стол в подобном настроении, то будешь спать в своей родной конюшне…
Хелен твердыми шагами вышла из гостиной и скрылась за дверью столовой.
Ланц опешил от неожиданного проявления характера супруги. Так она еще не осмеливалась с ним говорить. Похоже, ситуация в семье менялась не по дням, а по часам, и он был последним, кто не мог осмыслить причины этого. Хелен все меньше угождала ему, становилась все холоднее и нетерпеливее. Брайан игнорировал его мнение, когда речь заходила о будущем фермы, не воспринимал всерьез перспективу получить дело отца в наследство. А София была просто невыносимо дерзка и своенравна. Только Милинда оставалась отдушиной Ланца, единственным ребенком, который всегда слушал его и соглашался со всеми его мыслями и желаниями.
***
Жаркие июньские дни плавно перешли в июльские. За бурной тяжелой фермерской работой в ожидании скорого отъезда в Хьюстон будни для Брайана казались нескончаемой пыткой. Отец удвоил внимание к сыну, чувствуя прохладу к проблемам фермы, и, не желая отпускать его, держал все время при себе, нагружая всевозможной работой, бухгалтерией и бессмысленными задачами.
Но Дьюго-младший терпеливо считал дни. В отсутствие отца он вместе с Ахматовым приобрел билеты на поезд до Хьюстона. Ланц и не догадывался об отъезде сына, не замечал подготовки к этому и считал, что все идет по его плану. Обо всем знала только Хелен. Она тайно открыла сыну счет в банке и положила две тысячи долларов, которые копила долгое время, а также договорилась с Лили Хард о встрече Брайана и первой помощи в чужом городе. Однако от идеи поселиться в свободной комнате у тети на время обучения в колледже Брайан наотрез отказался, обосновав это желанием стать самостоятельным и преодолеть все трудности в одиночку. Хелен ни на чем не настаивала, хоть и очень переживала за сына.
За день до отъезда Брайан созвонился с Алексом и договорился о встрече на станции за час до отбытия поезда. Теперь у него оставался только один день на сборы и прощание с семьей. Он понимал, что вряд ли в ближайшее время появится на ферме, а значит, ему предстояла длительная разлука с дорогими людьми. Это понимала и Хелен.
***
Александр Ахматов упаковал чемодан и, не задерживаясь ни на минуту, поспешил в дом тети Амелии де Кампос. К его радости, тетки не оказалось дома, и он мог побыть с Мэри наедине.
Мэри знала, что вот-вот она упустит шанс стать счастливой, если не ответит на вопрос Алекса об их заочной помолвке.
Ахматов был решительно настроен на положительный ответ. Он искал в ее глазах причину долгого молчания, но не находил и терялся в догадках.
Мэри обнимала и целовала его, одновременно в мыслях прощаясь и прося остаться с ней. Но вслух не решалась попросить, понимая, как важно Алексу осуществить свою мечту. Но она задавалась одним вопросом, который мучил ее, не давал покоя: «А как же я? Что будет со мной?»
Все было как на ладони: его признание, его доброта, его сила и надежность, но ее страх был выше всего, и перебороть его было немыслимо. Мэри удавалось еще глубже спрятать свои чувства и забыться на некоторое время. Но сейчас она безумно желала, чтобы Александр не отпускал ее из объятий и все понял по ее глазам, потому что у нее не было сил произнести то, о чем она думала. Мэри тоскливо терлась щекой о его грудь и все крепче сжимала руки вокруг него.
– Я люблю тебя, Мэри!– томно прошептал Алекс, и его губы замерли на ее виске.
– Тогда возьми меня с собой?– со слезами в голосе попросила Мэри.
– Я заберу тебя через год. Ты поступишь в колледж в Хьюстоне, и мы снова будем вместе. А сейчас тебе надо окончить школу. Я буду жить вместе с Брайаном, и в следующем году добьюсь повышенной стипендии. Ты приедешь, я сниму квартиру, и все будет хорошо. Мэри, слышишь, не плачь, пожалуйста! Я заберу тебя, обещаю. Разве я когда-нибудь тебе лгал?
– Нет…
Мэри чувствовала, что он не лжет, но год жизни без него был бы жутким испытанием. Ей хотелось скорее определиться в жизни, быстро, четко, раз и навсегда, иначе чувство собственной несостоятельности, безнадежность, страх и не остывающая злоба поглотили бы ее с головой.
Александр остался на ужин. Но остаться на ночь из этических соображений ему не разрешила тетя Амелия.
Мэри проводила парня тоскливым взглядом, ощущая, как холодеет внутри, как пустота овладевает пространством вокруг и как глухо бьется ее одинокое сердце.
Ахматов покинул девушку в тревожном предчувствии их безнадежного будущего. Но упорно гнал эту мысль от себя. Хотелось верить в лучшее, он никогда не был пессимистом, однако интуиция редко подводила его.
Брайан собрал вещи, оглядел комнату, прощаясь с ней. С тревогой думал о том, что оставляет мать и сестер. Пожалел, что не будет благословения отца, а значит, они надолго исчезнут из его жизни, поскольку возвращаться сюда он не собирался. Его не страшило, что нужно будет покорять непроходимые вершины, что не все, чего он хочет, дастся легко, а только шаг за шагом. Но он дал себе клятву, что не оставит без поддержки Фисо, поможет ей, когда та вырастет.
Брайан взял семейную фотографию со столика и, тоскливо глядя на нее, добавил про себя: «Я перенесу разлуку с вами. Я буду сильным, чтобы когда-нибудь увезти вас всех в цивилизованный мир…»
Его мысли прервал громкий стук в дверь.
– Живчик, я знаю, что ты здесь. Почему ты меня не пускаешь?– раздался обиженный голос Фисо.
Брайан грустно улыбнулся, подумав о том, что долго не услышит задорный голос сестрички.
– Ты одна?– поинтересовался он, подходя к двери.
– Да, открывай. Я знаю, что ты прячешься от папы.
Как только ключ в замке повернулся, дверь быстро распахнулась и так же скоро закрылась ловкими ручонками Софии. С огорчением она взглянула на собранную сумку и уныло вздохнула.
Брайан присел на корточки перед сестрой и раскрыл руки, приглашая ее в свои объятия.
