но, пересекая большую залу, через которую лежал его путь, встретил Бьянку. Он знал, что эта девушка пользуется доверием Матильды и Изабеллы, и тут же решил повыспросить ее об Изабелле и Теодоре. Отозвав Бьянку в оконную нишу и улещивая ее многими сладкими словами и обещаниями, он спросил, что ей известно о чувствах Изабеллы.
— Мне, ваша светлость? Нет, ваша светлость… То есть да, ваша светлость… Бедняжка! Она так ужасно встревожена ранами своего батюшки; но я уверяю ее, что все пойдет на лад, — а вы как думаете, ваша светлость?
— Я спрашиваю тебя не о том, что думает она о своем отце, — ответил Манфред. — Ты посвящена в ее секреты, будь же хорошей девочкой и скажи мне: есть ли какой-нибудь молодой человек… Ну, одним словом, ты понимаешь меня…
— Боже Всемогущий! Я понимаю вас? Нет, ваша светлость, ничего не понимаю… Я сказала ей, что немного целебных трав, которыми лечат раны, и покой…
— Я говорю, — нетерпеливо сказал князь, — не о ее отце; я знаю, что он оправится…
— Ах, ваша светлость, как я рада слышать это от вас: ведь я хотя и полагала, что не следует позволять молодой госпоже падать духом, но, по правде говоря, мне казалось, что у маркиза очень изнуренный вид, и пожалуй… Я помню, когда юный Фердинанд был ранен венецианцем…
— Ты уклоняешься в сторону, — перебил ее Манфред. — Но вот — возьми это кольцо — может быть, оно поможет тебе сосредоточиться; нет, нет, не нужно поклонов, мое благоволение не остановится на этом… Ну же, скажи мне правду о сердечных делах Изабеллы.
— Ах, ваша светлость так обходительны! — воскликнула Бьянка. — Ну да, конечно… Только сможет ли ваша светлость сохранить тайну? Если ее когда-нибудь выдадут ваши уста…
— Никогда, никогда! — вскричал Манфред.
— Нет, нет, поклянитесь, ваша светлость! Матерь Божия, если бы когда-нибудь стало известно, что я об этом рассказала… Но вот, что правда, то правда, — сдается мне, госпожа Изабелла не особенно-то любила молодого господина, вашего сына, а ведь он был такой славный юноша, какого не часто увидишь. Я уверена, что будь я знатного рода… Но боже мой, я должна поспешить к госпоже Матильде, она, верно, ума не приложит, куда я запропастилась.
— Постой! — воскликнул Манфред. — Твой ответ на мой вопрос еще недостаточен. Передавали когда-нибудь через тебя письмо или записку?
— Через меня? Господи спаси и помилуй! — вскричала Бьянка. — Чтобы я передавала письмо? Да я бы не стала делать этого и за королевскую корону! Я надеюсь, ваша светлость не думает, что если я бедна, то уж и нечестна… Разве вы никогда не слышали, что предлагал мне граф Марсильи, когда он приезжал сюда свататься к госпоже Матильде?
— Мне недосуг слушать твои россказни, — сказал Манфред. — Я не ставлю под сомнение твою честность, но твоя обязанность — ничего не скрывать от меня. Как давно Изабелла знакома с Теодором?
— Нет, в самом деле, ничто не укроется от вашей светлости, — отвечала Бьянка. — Я не хочу сказать, что знаю что-нибудь об этом… Теодор, конечно, стоящий молодой человек и, как говорит моя госпожа Матильда, вылитый портрет Альфонсо Доброго, — а вы, ваша светлость, не замечали этого?
— Да, да… то есть нет… Ты мучаешь меня, — сказал Манфред. — Где она встречалась с ним? Когда?
— Кто? Моя госпожа Матильда? — спросила Бьянка.
— Нет, нет, не Матильда, Изабелла. Когда Изабелла впервые познакомилась с Теодором?
— Пресвятая Дева! — воскликнула Бьянка. — Откуда мне это знать?
— Но ты знаешь, — настаивал Манфред, — должен знать и я, и узнаю…
— О боже! Уж не ревнует ли ваша светлость госпожу Изабеллу к Теодору?
— Ревную? Нет, нет, с чего бы мне ревновать? Может быть, я решу соединить их. Если бы я был уверен, что Изабелла не питает отвращения…
— Отвращения? Нет, нет, я готова поручиться, что отвращения она к нему не питает: он один из самых пригожих юношей, какие только были и есть во всех христианских землях. Мы все влюблены в него; нет ни одного человека в замке, кто не хотел бы видеть его нашим государем, — то есть, конечно, после того как Господь призовет вас к себе.
— В самом деле? — произнес Манфред. — Неужели дело зашло так далеко? Проклятый монах! Но мне нельзя терять времени — иди к Изабелле, Бьянка, и побудь с нею; но не смей обмолвиться ни словом о том, про что я с тобой говорил. Разузнай, насколько сильно она увлечена Теодором; принеси мне хорошие новости, и к этому кольцу прибавится еще кое-что. Жди меня у подножия винтовой лестницы: сейчас я иду навестить маркиза, а по возвращении еще поговорю с тобой.
Побеседовав сначала с Фредериком о разных незначительных вещах, Манфред затем попросил маркиза отослать обоих его сотоварищей-рыцарей, сославшись на необходимость иметь с ним разговор о делах первостепенной важности. Как только они остались наедине, он стал искусными обиняками выведывать у маркиза, насколько сильна его склонность к Матильде; и, обнаружив, что тот расположен именно так, как он того желал, намекнул на трудность совершения бракосочетания, которую можно будет обойти, только если… В это мгновение в комнату ворвалась Бьянка — у нее был дикий взгляд, и она заламывала руки, выражая всем своим видом крайний испуг.
— О господин, господин мой! — кричала она. — Мы все погибли! Оно явилось снова! Оно явилось снова!
— Что явилось снова? — вскричал в изумлении Манфред.
— О, рука! Великан! Рука! Ах, поддержите меня, я сейчас упаду: я так испугана, что себя не помню. Я ни за что не останусь сегодня ночевать в замке. Уйду — все равно куда, а вещи мои могут быть присланы следом за мной завтра. Почему не согласилась я выйти замуж за Франческо? Только от пустого честолюбия!
— Что испугало тебя так, девушка? — спросил маркиз. — Не бойся ничего. Здесь ты в безопасности.
— О ваша милость, вы бесконечно добры! — воскликнула Бьянка. — Но я не смею… Нет, пожалуйста, позвольте мне уйти… Лучше я совсем брошу свои вещи, чем останусь еще хоть на час под этой кровлей.
— Да ну тебя, ты вовсе спятила с ума! — воскликнул Манфред. — Не прерывай нас, мы тут совещались о важных делах. Эта девица, маркиз, подвержена припадкам… Пойдем со мной, Бьянка…
— О святые угодники, нет, ни за что! — отвечала Бьянка. — Оно наверняка пришло предупредить вашу светлость… Иначе зачем бы оно явилось мне? Я ведь утром и вечером читаю молитвы. О, если бы вы, ваша светлость, поверили Диего! Эта рука — таких же размеров, что и нога, которую он видел там, на галерее. Отец Джером часто говорил нам, что в скором времени надо ждать
