высоты своего исполинского роста, смерил растерянным взглядом карлика. Куа тем временем движением руки подозвал Цвет Шиповника.
Увидев ее, Нанак-Сангара глухим голосом произнес:
— Брат, несчастья сокрушили меня… Я ничего не понимаю… Мне кажется, что я теряю рассудок…
Но Шиповник нежно взяла мужа за руки и задыхающимся от волнения голосом спросила:
— Нанак-Сангара, посмотри на мое лицо, которое состарила жизнь, полная невзгод, и скажи, узнаешь ли ты меня?..
— Цвет Шиповника! Это ты? — воскликнул он, как бы внезапно пробудившись от сна. — А мой сын? Где мой сын?
— Разве не видел ты юношу, который ростом на целую голову ниже других воинов, но несмотря на это провозглашен самым великим из яванов? Это твой сын!..
— Мой сын, который должен был погибнуть согласно закону расы, — пробормотал вождь, вспомнив далекие видения прошлого.
— И который спасет нашу расу, — с гордостью прибавил Жаба.
Нанак-Сангара захотел немедленно увидеть своего сына и вместе с карликом отправился разыскивать его. Они нашли его в пещере Виссили-Рора в обществе вождя и старейшин, рассказывавших ему о бедственном положении расы и об угрожавших ей опасностях. При виде вождя племени с Сены собрание попросило его высказать свое мнение о событиях. Дарасева встал и, едва подавив овладевшее им волнение, медленно произнес:
— Я рад видеть тебя, отец. Мы жаждем услышать голос великого вождя.
Холодный прием сына, который рядом с его атлетической фигурой производил впечатление хилого ребенка, задел за живое надменного Нанак-Сангара. Он, казалось, забыл, что он сам некогда заглушил в себе отцовские чувства, отдав своего сына во власть жестокого закона. Он нахмурился и молча отошел в сторону.
Много народа собралось у подножья холмов. Матери, несмотря на холодную погоду, принесли с собой малолетних детей, чтобы ясный взгляд избранника богов коснулся их лба. Селение с незапамятных времен не видало у себя такого скопления чужестранцев.
Народ радостными возгласами приветствовал появление героя, спускавшегося с холма в сопровождении вождя и старейшин. По приказу Куа, воины оттеснили толпу, запрудившую дорожку, огражденную рядом кольев. Великий вождь Виссили-Рора взмахнул жезлом и воцарилась мертвая тишина.
— Братья! — мягко и задушевно прозвучал голос Куа. — Я Жаба, сын Львиного Когтя, который в те времена, когда яваны еще властвовали над миром, был великим вождем. Братья! Скорбь наша смягчила сердца богов и к нам на помощь явился владыка молнии. Возрадуйтесь, яваны. Он принес вам оружие, благодаря которому вы станете непобедимой расой.
Он гордо размахивал в воздухе луком, сделанным Дарасевой во время их пути, и с жаром уверял присутствующих, что нет ничего проще изготовления этого волшебного оружия, которым к концу зимы будут вооружены все до единого воины.
— Я в пять дней научился метать молнии на расстояние в пять раз больше полета дротика, — несколько раз повторил он, обращая внимание толпы на это важное обстоятельство. — Но избранник богов научит вас метать их на расстояние еще в пять раз больше этого и ваши стрелы смогут пронзить рубашку, которую я повесил вон там на ветке… Видите?
Пораженная его словами толпа заволновалась и зашумела. Чей-то голос крикнул, что таких чудес не бывает. Взмахнув жезлом, вождь племени с Сены потребовал молчания.
— Пустыми разговорами мы не отвоюем наших долин у рыжеволосых пришельцев, — возмущенно сказал он. — Ты издеваешься над нашими несчастьями, когда говоришь, что кремневое острие может пронзить повешенную на ветке шкуру…
За его словами последовал глухой ропот недоверчивой толпы. Но все мигом затихло, когда у частокола появился владыка молнии. В кругу рослых воинов он казался совсем ребенком.
Сбросив с себя буйволовый плащ, он поднял кверху свой лук, как будто приносил его в жертву солнцу. Когда он заговорил, голос его звучал торжественно и проникал в сердца слушателей:
— Яваны, — начал он. — Я Дарасева. Во мне воплотился дух расы, открывший мне тайну, благодаря которой наша раса завоюет мир. Как ветер быстро рассеивает туман, так и могущественное изобретение сотрет все ее горести.
Кончив, он положил стрелу на тетиву. Вдруг благоговейное молчание толпы нарушил прорезавший воздух странный свист. Все глаза были устремлены на висевшую вдали шкуру, и внезапно толпа увидела, как она заколебалась под невидимым ударом. Второй выстрел, последовавший немедленно вслед за первым, прострелил шкуру насквозь.
Охваченная восторженным порывом, толпа уж не следила за третьим выстрелом. Преклонив перед Дарасевой колени, она дикими криками выражала свое ликование.
— Братья! — воскликнул Виссили-Рора, встав во весь рост рядом с миниатюрным стрелком. — Народился новый источник могущества — таинственная сила… Сила, недоступная глазу… Она возникла в голове человека… человека, который владеет всеми тайнами вещей…
Он тщетно искал подходящее слово для выражения своей мысли. Ему на помощь подоспел карлик.
— Сила разума, — громко крикнул он.
— Да, — повторил за ним Виссили-Рора, высоко взмахнув жезлом. — Народилась сила разума. Преклоним же перед ней колени, братья.
Склонив стан, он положил к ногам Новой Силы символ власти — жезл. Его примеру последовали все вожди племени. Толпа расступилась, пропустив вперед широкоплечую фигуру Нанак-Сангара. Победив в себе остаток гордости, он пал на колени перед сыном, чье рождение он некогда проклял.
Четверо воинов подхватили на руки вождя вождей и подняли его над головами гигантов, чтобы весь ликующий народ мог лицезреть своего спасителя…
Глава XVI
Любовь и раса
Уже четыре месяца — со времени возвращения Дарасевы — оживленная работа кипела в пещере, где поселился Нанак-Сангара вместе с Цветом Шиповника. Женщины очищали кремневыми скребками кишки оленей и ланей. Другие изготовляли из них тетивы и сдавали их Нанак-Сангара, а тот, под руководством своего сына, проверял их прочность и упругость.
Все обитатели селения и соседних долин с величайшим усердием трудились над изготовлением волшебного оружия. Даже дети, и те обдирали с помощью кремневых скребков дерево для луков и стержни для стрел.
Лиласитэ, принеся как-то десяток изготовленных ею тетив, застала Таламару за работой у входа в пещеру. Она потрошила зайца мужу на обед. Поздоровавшись с девушкой, Таламара обратила внимание на ее печальное лицо.
— Что с тобой, маленькая Лила? Поделись со мною твоим горем. Ведь я люблю тебя, как родную дочь.
Еще прошлой зимой Виссили-Рора обещал свою дочь в жены вождю племени с Гаронны. Лиласитэ удалось умолить отца отменить этот брак. Теперь, когда она была свободна,
