Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
— Хорошее мое, блестящее мое…
Голос — сильный и глухой — весьма отличался от смеха. Сколько же умерших душ жило в Кощее?
— Я не могу явиться к тебе сейчас, — услышала она голос Кощея. — Где присутствует Перун — мне лучше не являться. Но я принял твой задаток. И вот тебе за это.
Малфрида все же открыла глаза, когда ощутила, как ее легонько царапнуло по лицу что-то, потом упало на колени. Сперва показалось, что курячья лапка, потом поняла — конечность темного нелюдя. Рука без кожи, с темными длинными когтями, еще миг назад была огромной, потом стала уменьшаться, и вот перед ней лежала засушенная рука размером с обычную человеческую.
— Гадость какая!
— Не скажи. Это моя рука, и в ней есть сила. Себе я новую отращу, а эта дается тебе как оберег. Ты еще поблагодаришь меня за него. Она тебе помогать будет.
Ветер вдруг стих. Черная волнующаяся воронка перестала вращаться, замерла.
— Когда следующая жертва?
Стали падать первые капли дождя. И показалось, что черная дыра-воронка резко начала сокращаться.
— Скоро! — почти крикнула Малфрида, понимая, что сила Перуна изгоняет кромешника Кощея.
Все. Косая искривленная молния протянулась от неба до земли, громыхнул гром. Малфрида сидела под струями дождя, не зная, услышал ли ее Кощей.
Гроза лютовала долго. Ведьма брела в сторону Киева, блаженно подставляя лицо холодным струям дождя. Ах, как хорошо было! Как благоухала земля, как упоителен был воздух, какая сила была разлита в нем! Казалось, поднимешь руки — полетишь! Но не летела. Кожу покалывало, по спине пробегали мурашки, от нее шел пар, легкость переполняла все существо, но взлететь она не могла. Что-то тяжелое давило ее, не пускало, не давало сил. Может, дитя, что росло в ней? А может, оберег Кощея, спрятанный за поясом? Казалось, черные тоненькие коготки покалывают и через одежду.
— Гадость какая, — вновь повторила Малфрида, уже подходя к хижинам Околоградья. Поскользнулась на мокрой траве и чуть не упала. Расхохоталась. Как же хорошо ей было в грозу!
Глава 6
По приказу Ольги ей нашли киевлянина родом из древлян. Такие встречались в граде — то невольниками их привезли, то сами явились, да и не спешили возвращаться. Вот такого и привели к Ольге крепкого здорового мужика, который давно жил в Копыревом конце[68], женился на дочери кузнеца-гвоздника и сам успел мастером стать. Назад в чащи его теперь и калачом не заманишь. Привыкли жить богато, пользуясь своим положением.
Поэтому этот древлянин Малыга (ох уж это «мал», столь частое у древлянских жителей!) не сильно и обрадовался, когда Ольга сказала, что собирается его отправить посыльным к прежним соплеменникам.
— Да я давно больше не древлянин, — разводил кузнец руками, — одно имя у меня древлянское и осталось. Отчего же они меня слушать начнут? Да я и селища своего уже не припомню, как же сошлюсь на родство? Свой я в Киеве. У меня старшему сыну годочков десять, а древлянская родня едва ли и помнит меня.
— Поедешь! — спокойно приказала Ольга. — Только древлянин и сможет пробраться сквозь чародейские чащи. А я коня тебе дам в дорогу, — и еле сдержала улыбку, заметив, как вспыхнули глаза Малыги при этой вести. Еще бы — древлянину и коня! — Справный такой конь тебе достанется. Вот ты и поедешь на нем до самого Искоростеня или там в град князя вашего Малино. Там сообщишь, что не пришлись мне по душе древлянские послы — стариков каких-то прислали, а мне важные мужи нужны, не старейшины, а сами бояре, которые что-то значат да к слову которых прислушиваются. Вот и передашь князю Малу и волхвам его такие слова: что если вправду просят они меня за Мала, то пусть пришлют лучших мужей. Чтобы с великой честью мне пойти за князя Мала, а иначе не пустят меня киевские люди. Понял ли?
Малыга почесал затылок, поправил удерживающий отросшие волосы ремешок.
— Понять-то понял. А те старейшины, каких ранее присылали, они что? И впрямь так плохи?
Ольга про себя отметила, что о гибели древлянских послов он еще не знает. Копырев-то конец в стороне от самой Горы находится, весть туда еще не дошла. Да и ее люди распускают слух, что княгиня отправила древлянских старейшин на житье в свой град Вышгород.
— Ты сам старых послов оценивать будешь, а, Малыга? Или, может, лучше пойдешь коня себе выбирать? Только хорошего бери, какой послу моему под стать будет.
Мысль приобрести просто так коня волновала Малыгу больше всего иного. Но все же, уже от порога, он решился спросить: дескать, весть ходит в Киеве, что черное колдовство идет от древлян, а это страшно. Мало ли что в пути случится?
— Потому и выбрала тебя, пень древлянский! — даже ножкой топнула княгиня. — Ты ведь древлянин, тебя то колдовство их не коснется. Неужели не ясно?
Когда обряженный в добротный кафтан и гордо восседающий на крепком кауром коне Малыга миновал последние заставы Киева, Ольга отправилась на капище Перуна. Перун считался покровителем русского воинства и особо покровителем князей. Женщин он как будто не больно жаловал, но ведь Ольга по сути и была сейчас князем. И она велела отвести к волхвам на капище сильного круторогого вола на заклание божеству, чтобы умилостивили, чтобы доволен был Громовержец. Одно тревожило Ольгу: Перун не может не знать, что помимо него ведьма княгини богатые жертвы отдает и темной силе. Ну да как одаривает темного, так и помогает ей, Ольге. И Ольга подняла глаза на изваяние Перуна: высокий столб с красивой резьбой, посеребренное навершие которого лишь символично изображало человеческие черты. Только усы у изваяния были выполнены мастерски: длинные и извивающиеся, они почти достигали подножия и были щедро покрыты позолотой.
— Я обращаюсь к тебе, Перун! Я — княгиня Руси! И прошу, чтобы ты таковой и оставил меня. Ибо я сейчас лучший правитель, моя власть ведет к объединению земель, к укреплению того, что сделал так почитавший тебя мой названный отец Олег Вещий и продолжил мой муж князь Игорь, Я обращаюсь к тебе, Громовержец, и прошу помочь отомстить за мужа, отомстить жестоко и страшно, и каждая моя победа будет посвящена тебе, великий воитель небес! И никто не окажет тебе такого почета, как я.
Она долго пробыла на капище, сама следила, как убивали ее жертвенного вола, как ловко и умело волхвы полоснули его по сильному горлу, как спокойно и медленно рухнул на колени вол, будто уснул. Это было добрым знаком — Перун принял жертву без недовольства, он прислушался к речам женщины-правительницы. Потом Ольга наблюдала, как щедро волхвы окропили кровью жертвенного животного изваяние Перуна. Ей позволили на это смотреть, ибо Ольга была не просто женщина. Она была сейчас сама власть, и от власти она не желала отказываться!
На другой день в Киев прибыл из северной Руси посланец княгини волхв Искусеви. Да не один, а с ее старшим сыном Глебом, которого, по сути, умыкнул из Новгорода, дабы тамошние не пытались объявить слабосильного старшего сына Ольги своим правителем. Ольга выслала за ним Искусеви, едва пришла весть о казни Игоря, и велела привезти Глеба во что бы то ни стало. Пусть же теперь новгородцы шумят, что им не впервой князей Руси дарить, но пошумят да разойдутся, а у нее предполагаемый князь в Вышгороде отсидится.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
