Книга Мертвый лес - Дмитрий Колодан

На самом деле это было довольно странно. В конце концов, Ива бывала на Чердаке не раз и не два, а столько, что и не упомнишь. Даже сегодня она прошла через него дважды.

Но сейчас она стояла перед открытой дверью так, будто перед ней открылся вход в логово неведомого чудища. Сердце прибавило оборотов, мышцы напряглись. Вдруг до Ивы дошло, что Чердак, через который можно выбраться на крышу, и Чердак, на котором живут Китайские Младенцы, – это два совершенно разных места. А то, что и туда, и туда вела одна и та же дверь, не имело значения.

Сразу от двери начиналась узкая полоса света. Мириады крошечных пылинок кружили в воздухе, закручиваясь в причудливые спирали и петли. А едва Ива взмахнула рукой, как они метнулись вверх и в стороны, словно испуганные мошки. Лейтенант Юстас громко чихнул и, смутившись, прикрыл лицо рукавом.

– Да уж, – проговорил он, чуть гнусавя. – Интересно, здесь вообще когда-нибудь убираются?

Ива пожала плечами.

– Не думаю. Это же Чердак, а Чердаку полагается быть темным и пыльным…

«А еще – заброшенным и страшным», – подумала она, но вслух этого не произнесла.

Ива прошла немного вперед и встала на краю полоски света, всматриваясь в сгущающуюся тьму. Разглядеть что-то конкретное было сложно. Пока глаза не привыкли к темноте, взгляд выхватывал лишь смутные детали и части предметов – край платяного шкафа, украшенный затейливой резьбой, чучело утки, стопки книг, перетянутые шпагатом, громоздящиеся друг на друга столы и стулья, накрытые полотняными чехлами, и еще больше вещей, опознать которые Ива не смогла. И чем больше она приглядывалась, тем больше их становилось, хотя ничего вроде не менялось. В конце концов у Ивы заболели виски, и она опустила взгляд.

– Привет… – позвала она, но голос прозвучал тихо. Будто мышонок пискнул. – Эй! Привет! Это я, Ива! Выходите. Я принесла вам сахара. Вы же любите сладкое?

В глубине Чердака послышался глухой удар, словно на пол упало что-то большое и мягкое. Ива прищурилась, силясь хоть что-то разглядеть в темноте, но без толку.

– Ну, не хотите как хотите. Тогда я сама все съем!

Из горсти кристаллов, которые дала ей Повариха, она выбрала самый маленький и отправила в рот, громко причмокивая. На самом деле Роза права – миновали те времена, когда Ива была готова рисковать жизнью ради сладкого кристалла. С возрастом вкусы меняются, и сейчас приторная кленовая сладость уже не казалась чем-то особенным. Но ради дела можно притвориться, что на всем белом свете нет ничего вкуснее. Ива закатила глаза и облизала губы.

– Последний шанс, – сказала она, когда с представлением было покончено. – У меня еще осталось, но если вы не хотите…

Очень медленно, со скрипом, перед ней открылась дверца высокого шкафа. Из темноты послышался голос, одновременно и хрипловатый, и визгливый.

– Ты злая! Так нечестно! Если ты принесла что-то нам, ты не должна забирать это себе!

– Это еще почему? – спросила Ива. – Я предложила вам угощение, вы от него отказались. Так что у меня есть полное право.

Она взяла двумя пальцами один из кристаллов и подняла, как бы любуясь мягкими гранями. Снова облизнулась… Из шкафа послышалось возмущенное бухтение, какая-то возня, а затем одно за другим показались два бледных лица. Китайские Младенцы все же решили выйти на свет.

На самом деле они не были младенцами, во всяком случае, в привычном понимании этого слова. Однажды Ива видела настоящего младенца – маленького брата Кати Макабреску, и между ним и Китайскими Младенцами общего нашлось бы не больше, чем между яблоком и сосновой шишкой. Настоящий младенец оказался пунцово-красный и такой морщинистый, что напомнил Иве гриб сморчок. У Китайских же Младенцев кожа выглядела идеально гладкой, без единой складочки, желтоватого цвета густых сливок. Если это вообще была кожа, а не маски из тонкого фарфора. Пожалуй, если приглядеться, то можно даже увидеть паутину тонких трещин, разбегающуюся по круглым щекам. Китайские Младенцы всегда улыбались, но никогда не моргали, большие темные глаза блестели, будто стеклянные. А ниже шеи их тела полностью скрывали просторные желтые балахоны с красным узором.

Сами они себя Китайскими Младенцами никогда не называли, они вообще не слишком-то много о себе говорили. А прозвал их так профессор Сикорский, потому что они походили на старинные китайские куклы. Именно это нарочитое сходство с куклами и пугало в них сильнее всего. Ива знала их много лет, но до сих пор не выяснила, были ли они живыми или же сделанными из фарфора, стекла и ткани.

По тому, как они передвигались, невозможно было понять, ходят они или ползают – всё скрывали причудливые одежды. Но двигались они быстро. Ива и вздохнуть не успела, а они уже стояли перед ней и, задрав головы, таращились на нее своими жуткими глазищами.

– Ну? – спросил тот, что стоял справа. – Где наше угощение?

Ростом Младенцы едва доставали ей до колена. Чуть замешкавшись, Ива присела на корточки. Ей подумалось, что будет невежливо вести переговоры, глядя на них свысока.

– Вот, – сказала Ива, протягивая им сахарные кристаллы. – Лучшее из запасов Розы.

Она широко улыбнулась, надеясь, что улыбка не выглядит слишком уж нарочито. Младенцы дернулись вперед, но тут же отпрянули.

– Но это не просто так? – спросил тот, что стоял слева. – Ты пришла не потому, что решила нас угостить?

– Ты хитрая, – добавил другой. – Мы тебя знаем. Ты что-то задумала.

Улыбка Ивы несколько скисла. Впрочем, она и не собиралась водить их за нос.

– Так и есть. Мне нужна ваша помощь.

Младенцы переглянулись и кивнули друг другу.

– Разумеется…

– Так я и думал…

– И чего же ты хочешь?

– Какова цена угощения?

К сахару они не притронулись.

– Да ничего особенного, – фальшиво улыбнулась Ива. – Просто нужно отыскать одну вещь. Вы же все здесь знаете?

Младенцы хором пискнули – звук был такой, словно кто-то наступил на резиновую игрушку. Ива не поняла, был ли это смех или же таким образом они выражали удивление.

– Просто? – спросил тот, что стоял слева.

– Думаешь, найти что-то на Чердаке – это просто? – добавил его близнец.

– А разве нет?

Ива глянула на Юстаса, но тот смотрел в сторону, и вид у него был печальный и задумчивый. Похоже, лейтенант все еще размышлял о разговоре на лестнице, и рассчитывать на его поддержку не стоило.