— Хотел забрать свою куртку, — угрюмо пробурчал Тео.
— А что здесь делает твоя куртка?
Похоже, Тео немного пришел в себя. Он нагло прищурился:
— Вы, ребята, сказали, что будете смотреть телевизор. Вот я и рассчитал, что у меня есть полтора часа. Но вы заявились уже через полчаса. Когда я услышал, как подъезжает машина, мне пришлось срочно срываться. Я даже куртку забыл. И дверь не успел запереть.
— А зачем ты вообще сюда приходил?
— Хотел забрать добермана.
— Зачем? — Судя по голосу, Джек едва сдерживал ярость.
— У меня есть знакомый охотник на кабанов. Он говорит, что с доберманами лучше всего охотиться, — пробормотал Тео.
— А теперь давай правду, — сдержанно проговорил Джек, но в его голосе явственно чувствовалась угроза.
Тео молчал.
— Мы можем хоть целую ночь здесь стоять, — невозмутимо продолжил Джек. — У меня время есть. Или мы отвезем тебя в полицию. Но тогда твои папа с мамой узнают, чем в свободное время развлекается их дорогой сынуля.
Тео тяжело сглотнул.
— Доберманы хороши для собачьих боев.
Марте вдруг стало плохо. Она знала, что это такое — собачьи бои. К ним в клинику несколько раз приносили искалеченных, изуродованных собак. Некоторых из них так и не удалось спасти.
— Продолжай, — велел Джек.
— Я кормил его… чтобы он ко мне привык. Собирался отдать его… одному парню… из Сиднея. Он завтра должен приехать… и забрать пса.
Все это Тео выдал не сразу. Джеку приходилось его буквально подгонять через каждое слово. Нет, Джек не выкручивал ему руку и не применял никаких других силовых приемов. Но Тео знал кузена и понимал, что, когда он в таком состоянии, лучше не становиться ему поперек дороги.
Наконец Джек отпустил Тео, и тот попятился к двери.
— Стой на месте! — с нескрываемым презрением бросил Джек. — Если ты сейчас смоешься, я тебя все равно найду, и тогда тебе точно не поздоровится. Тебе что, нравятся собачьи бои?
— О Господи. Нет, конечно. Но мне… — Он замолчал и уставился в пол, а потом продолжил, медленно подбирая слова: — Я задолжал деньги… карточный долг… одному малому, который занимается собачьими боями. Он стал на меня давить. И я подумал, что отдам ему пса. Доберманы ведь дорогие собаки. Конечно, я все равно не покрыл бы весь долг. Но тогда этот парень дал бы мне отсрочку.
— А не проще ли было попросить денег у отца? — спросил Джек с каменным лицом.
Тео пожал плечами:
— Ты же знаешь моего старика. Он бы мне ни гроша не дал на такое дело. Слушай, — продолжил он примирительным тоном. — Может, договоримся? Я сюда приходил вовсе не для того, чтобы сделать что-то плохое Марте. Я просто кормил пса. Хотел с ним подружиться.
— Чтобы потом его предать, — с горечью проговорила Марта.
Тео с недоумением взглянул на нее.
— Как можно предать животное?! И потом, доберманам нравится драться. Это для них естественно. Ладно. — Тео покосился на Джека. — Давайте все решим полюбовно. Мне все равно нельзя предъявить никаких обвинений, кроме нарушения границ частных владений, Я оставляю собаку в покое, и мы обо всем забываем.
Марта хотела было возразить, но Джек ее опередил:
— Сейчас уходи, а завтра я с тобой разберусь.
— Отправишь меня обратно в Мельбурн с поджатым хвостом? — Теперь в голосе Тео слышалась нарочитая бравада.
— Я еще подумаю, как с тобой поступить, — сказал Джек. — И если хочешь что-то решить с этим твоим долгом, тебе лучше быть дома завтра с утра.
Тео с готовностью закивал головой, Джек подошел к кузену и едва ли не за шкирку вывел из комнаты.
— Как ты мог отпустить его просто так?! — с возмущением накинулась на Джека Марта, когда тот вернулся.
— Я еще не решил, что мне с ним делать.
— Насколько я понимаю, ты заплатишь его долги, чтобы уберечь от позора его семью, — досадливо поморщилась девушка. — Когда же Тео снова окажется в подобной ситуации, — а он обязательно в ней окажется, и ты это знаешь, — то попробует украсть какую-нибудь другую собаку.
Джек подошел к ней, взял ее руки в свои и прижал их к груди.
— Похоже, на этот раз дела у него действительно плохи. И потом, для полиции он ценней как наводка.
— Наводка? — не поняла Марта.
— Он может вывести их на человека, который устраивает собачьи бои. Каким бы он ни был, Тео все-таки мой двоюродный брат. И если он согласится помочь полиции, я оставлю его в покое.
— А если не согласится?
Лицо Джека мгновенно посуровело:
— Тогда пусть пеняет на себя.
— Ты ведь его не убьешь? — Марта попыталась улыбнуться.
Джек осторожно притянул ее к себе и обнял.
— Ты вся дрожишь. Замерзла? Хочешь, я сделаю тебе чаю?
Марта покачала головой:
— Это просто от нервов. Я услышала, как вы деретесь… и испугалась… А потом я так на него разозлилась, что готова была прибить.
Он приподнял ее лицо за подбородок и заглянул ей в глаза.
— Понимаю… — Голос Джека дрогнул, и извечный холодный блеск в его в глазах сменился живой теплотой.
А потом он склонился к ней и поцеловал. Он целовал ее с таким упоением, как будто на протяжении долгих лет мечтал об этом мгновении. Как будто истомился в тягостном ожидании и теперь наконец-то дорвался до вожделенных губ.
В первое мгновение Марта задохнулась, а потом ее губы раскрылись навстречу его губам. Она ответила на его поцелуй столь же отчаянно и неистово. Вложила в него всю ту страсть, которую мучительно сдерживала целую неделю, пока они были вместе. И не стала противиться, когда Джек подхватил ее на руки и понес в спальню. Не прерывая поцелуя, он уложил ее на постель.
А когда он оторвался от ее губ и хотел отстраниться, она схватила его за плечи и притянула к себе.
— Марта, — взмолился Джек. — Думаешь, мне легко себя сдерживать?
— А зачем себя сдерживать? — Марта с мольбой смотрела ему в глаза. — Вот она я. Здесь. С тобой.
Он взял ее руку и поцеловал в ладонь.
— Я не хочу, чтобы ты утром жалела об этом.
Жалела?! Разве ей будет о чем жалеть? Лишь о том, что он сейчас остановится… и уйдет.
— Я не хочу, чтобы ты уходил.
— Сейчас ты напугана…
— Джек, я совсем не напугана. — В комнате было темно, но и в полумраке Марта различала лицо Джека. Лицо человека, которого она любила. — Пусть я тебя младше. Но я знаю, что делаю.
— Надеюсь, что знаешь. И он поцеловал ее снова.
А то, что было потом, было не просто страстью. Марта иногда представляла себе, каким будет ее первый раз с мужчиной. Она представляла себе предельное выражение любви — нежное, бережное и упоительное, как человек, которого она полюбит и которому захочет отдаться, поймет ее наивное смущение и постарается быть с ней ласковым и осторожным.
