- Ваше благородие, гос-госпожа чужбина, Жарко обнима-а-ала ты, да только… Не любила! В ласковые сети постой, не лови, Не везет мне в смер-ти – повезет… Повезет. Когда-нибудь… Повезет в любви.
Катя дождалась окончания песни, а потом вместо аплодисментов холодно спросила:
- Ну как? Помогает?
Игорь непонимающе уставился на нее.
- Пение помогает? - уточнила Виноградова. - Вместе с такой ударной дозой спиртного должно помогать.
Баренцев по-детски скосил глаза в сторону. Катя узнала этот жест. После него обычно шел театральный вздох, а потом – тирада о трудностях жизни. Она даже откинулась на спинку стула, чтобы удобнее было дожидаться окончания речи, но в этот раз Игорь преподнес сюрприз.
- Ты сегодня такая красивая, - просто и без пафоса произнес он. - Ты всегда красивая, но сегодня - особенно.
- Спасибо… Это все платье.
- Нет, - Игорь улыбнулся одним уголком губ. - Вчерашнее, красное, было лучше.
Катя даже не знала, что ответить на такое откровение. Игорь никогда не был жаден на комплименты. Обычно они сыпались у него с языка как слова-паразиты. Но чтобы так, искренно, без шуточек - такого не наблюдалось давно.
- Ты снова крупно проигрался? - она нахмурилась.
- Вдрызг! - хохотнул Баренцев.
- Блин, Игорь! Ну сколько можно?
- Пока не отыграюсь! Хотя в последнее время… Ты вкалываешь как проклятая, а я проклят в игре.
- Не равняй нас!
- Так я для тебя стараюсь! Хочу вернуть… что забрал.
После крошечной доли откровенности эта извечная отговорка закоренелого игромана вызвала у Кати раздражение. Ей захотелось взять Игоря за ухо и, как нашкодившего мальчишку, вывести за дверь.
Будто почувствовав опасность, Баренцев тут же перевел разговор в другое русло.
- Кать, ну скажи ты мне честно, - он подпер голову рукой, - зачем тебе бар? Я ведь несколько лет занимался им, занимался, но… Он прорва. Бездонная.
- Работал он. Конечно.
- Как мог! Столько сил уходило, и никакого удовольствия.
- Ах, так ты от горя просаживал в карты все заработанные деньги? – этот вопрос Катя задавала Игорю уже столько раз, что даже злости не осталось. Злилась она только на себя. За то, что закрывала глаза раньше, за то, что слишком поздно опомнилась.
- Я пытался все уладить. Честно. Еще тогда. Надеялся, что отыграюсь. Это ведь так просто!
- А когда для тебя что-то было сложно? Твои жизнь как программа с двоичным кодом. Вместо «единицы» – удача, а вместо «нуля» – провал.
- Может и так.
- Так! Именно так!
- Но я не умею иначе. Сам не умею, – Баренцев взъерошил свои волосы. – Ты нужна мне. Знаю, не веришь… Но… Черт! Столько времени прошло, но я скучаю по «нам». Все еще не могу смириться, что упустил тебя.
От этих высокопарных слов у Кати зубы свело оскоминой. От одной мысли, что когда-то любила этого мужчину, что жила с ним под одной крышей, спала в одной кровати, целовала, строила планы на будущее, хотелось забраться в какой-нибудь укромный угол и напиться там коньяка до полной потери памяти.
- А ведь можно еще все исправить. - Игорь поднял на нее свои по-собачьи несчастные глаза.
- Даже слышать не хочу! – обрубила Катя.
- Я знаю. Ты правильная, хорошая. Ты любишь этот бар, будь он проклят. Любишь таким, какой он есть. Но если у меня…
- О, Боже! - Катя вскочила со своего места. - Опять двадцать пять! Игорь, я не дам тебе денег!
- Катенька, я…
- Слышать этого не хочу! Достало, - вырвалось со стоном. - Ты безумен. Тебе лечиться надо.
- Но я знаю отличный выход!
- Ты знаешь. Петрович знает. Все знают и спешат меня облагодетельствовать. А я не хочу! Понимаешь? – ее трясло от злости. – Мне не нужны ваши «отличные выходы»! Мне нравится этот бар! Такой, какой он есть. На этом месте! Неужели сложно понять?
Игорь стушевался. Даже его сдобренная алкоголем смелость меркла перед таким напором. С Катей никогда не было просто. Упрямая, горячая, она превращалась в волчицу, когда опасность грозила чему-то или кому-то важному для нее. Однако сейчас, перед лицом угрозы, бывшая жена стала вовсе непрошибаемой. С такой Катей Игорь не знал, как общаться. Он и хотел помочь, и понимал реальное положение вещей, но совершенно не представлял, как донести до нее свои мысли.
