Книга Роза в пустыне - Елена Левашова

Максим

Состояние, в котором я нахожусь, можно описать одним словом — кипящий котел. Мне не помогают обезболивающие, и выпитая за вечер третья таблетка тому подтверждение. Пульсирующая в затылке боль походит на сидящего в голове дятла, он методично лупит в одну точку, заставляя меня морщиться от боли и задыхаться от расползающегося в груди болезненного жара. Определенно, со мной творится что-то серьезное, но мысли далеко… В будущем, там, где Диана презирает меня за вранье.

— Диана? — вздрагиваю от входящего звонка, пронзившего тишину. Нервно дергаю удавку галстука, встаю из-за стола и подхожу к окну кабинета. — Что-то случилось, Динь? Ты плачешь?

— Макс, я так сильно хочу тебя видеть. Ты знаешь, сколько всего сегодня случилось? Черт, я же подписала договор о неразглашении и ничего не могу рассказать. — Дрожащий от волнения голос Дианы не заглушают даже автомобильные гудки и шум дороги, звучащие фоном. — Можно я приеду?

— Давай лучше я. У меня в гостях Ольга. Она приехала на пару дней уладить некоторые дела, связанные с разводом. Ты же не против, Динь-Динь? — произношу нетвердо, наблюдая за несущимися по влажному асфальту машинами, падающими с неба каплями дождя, кружащимися красно-желтыми листьями. Оказывается, я дико скучал по ней… Голос предает меня, когда я в ярких красках представляю нашу встречу. — Я хочу тебя, Ди. Я безумно скучал. Может, ты заедешь ко мне в банк?

— Нет, Макс. Приезжай ко мне с ночевкой. — Бодро отвечает она.

Попрощавшись, я сбрасываю звонок и, взглянув на коробочку обезболивающего, пью еще одну таблетку…

Я вновь оказываюсь в ее прихожей, пахнущей цветами и кофе. Толкаю приоткрытую дверь, встречая на пороге малышку Барби. Она заливается громким лаем, но вскоре успокаивается, дружелюбно растянувшись на пороге и виляя черным хвостиком.

— Привет, — томно произносит Ди, обвивая мои плечи ладонями. — Ты мне нужен.

У меня сносит крышу от слетевшего с ее губ признания и поцелуя — вязкого, обжигающего, отчаянного, горького… Не знаю, чего в нем больше — желания или беспомощности. Я нужен ей, совершенно точно. Вернее, не я, а тот, кем я всегда считал себя до того, как… Диана дрожит в моих руках, целует так жадно, как если бы мы не целовались целый год, льнет всем телом, ища понимания и тепла.

— Я скучал, моя принцесса Ди. Безумно скучал по тебе. — Произношу хрипло, утопая в ее потемневшем от возбуждения взгляде, ловя сладкое, пахнущее шоколадным ликером, дыхание.

— Я приготовила ужин. — Шепчет она, лизнув меня по щеке. — Старалась, но получилось невкусно, прости…

— Хочу сразу перейти к десерту. Дианочка… Моя Ди…

Я едва произношу ее имя, как ненасытные губы Дианы касаются моих. Она царапает мои плечи напряженными ноготками, стягивает пиджак, высвобождает шею из галстука, и целует, целует… Внутри все бьется желанием, пульсирует, напрочь выжигая сомнения. Я скажу ей все. Признаюсь, попробую объяснить, добиться прощения. Она нужна мне, как никто и никогда раньше. Смелая, красивая, умная, успешная, страстная, хрупкая. Моя.

— Пошли в душ.

Мы вваливаемся в ванную, на ходу раздевая друг друга, на ощупь включая свет. На Диане одна лишь просторная, длинная футболка и я с особой жадностью глажу ее бедра, сжимаю обнаженные ягодицы, исследую шелк ее нежной, ароматной кожи.

— Макс…

— Диана. — Выдыхаю бесшумно, видя пылающее в ее глазах нетерпение.

Она торопливо стягивает футболку через голову, обнажаясь передо мной, предлагая, соблазняя, играя в древнюю, первобытную игру, изобретенную человечеством веками назад. И смотрит так, словно я самый лучший человек на земле, самый желанный и любимый.

— Я хочу, чтобы сегодня было все для тебя. — Шепот Динь касается моего слуха и тонет в шуме падающей из душа воды. Она опускается на колени, гладит мои напряженные бедра ладонями, сжимает ягодицы, облизывая пухлые, покрасневшие от поцелуев губы. Я запрокидываю голову и шумно втягиваю горячий влажный воздух, когда ее нежные губки обхватывают мой член. Желание — острое, тягучее и сладкое как мед, прокатывается по позвоночнику, концентрируясь в одном месте, в низу живота. А вместе с ним и чувство вины — такое же острое и пронзительное. Я не заслуживаю Динь. Не заслуживаю того, что она со мной делает.

— Иди ко мне, — вздыхаю чуть слышно и притягиваю ее к себе. — Я хочу быть в тебе, Динь. Прямо сейчас.

Диана послушно кивает, а я подхватываю ее за бедра и насаживаю на себя, не переставая целовать и говорить нежности, ласкать тугие розовые соски, прикусывать ключицы и шею. Динь безропотно подчиняется натиску, плавясь в моих руках, как пластилин, отдаваясь телом и, кажется, всем сердцем. Вероятно, теперь я понимаю, что значит обладать. Владеть, брать, чувствовать женщину каждой клеточкой тела, делать своей… Проникать не только в ее плоть, но и в самую душу.

В голове мутится от невероятного, мужского чувства собственного величия, которое, сама того не понимая, дарит Ди.

— Давай, Ди… Давай же, детка. — Я едва сдерживаюсь от подступающего оргазма. Глубоко дышу, замираю на секунду, растягивая сладкую муку и вновь толкаюсь, крепко сдавливая бёдра Ди, задыхаясь от ее нежности и податливости.

— Макс! Родной мой, мой хороший, мой… — стонет она, выгибаясь навстречу.

Ощущаю слабую, долгожданную пульсацию, сжимающую меня изнутри и накрываю ее губы поцелуем, не давая произнести то, что лишит меня чувств — любимый. И отпускаю себя, сплетая наше удовольствие в одно целое…

Диана засыпает, не дождавшись моего признания. Трогательно прижимается к моей груди и тихонько сопит, убежденная в том, что рядом с ней сейчас лучший человек на земле. Не знаю, почему я трушу… Раскрываю губы, набравшись смелости и молчу, не в силах выдавить ни слова. Слова, как острые спицы или иголки впиваются в глотку, не желая выходить наружу, отказываясь рождаться. Я испытываю невыразимую муку, понимая, что Ди скоро все узнает… Вижу доверчивые синие глаза, слышу признания, невольно слетающие с губ девчонки, когда я ласкаю ее, и представляю наше будущее… по отдельности. Свое будущее без нее.

Тихонько отбрасываю одеяло и бреду на кухню. Барби спрыгивает с кровати и бодро следует за мной. Я включаю свет и открываю крышку кастрюли с ужином, приготовленным Ди. Возможно, последней едой, которую я буду есть в ее доме. Она была неправа: мясо получилось мягким и вкусным, возможно, слегка пресным. Я ем его жадно, как оголодавший бродяга, не удосужившись посолить или приправить специями. Даже Барби отвлекается от игры с хвостиком и смотрит на меня, как на полоумного.