— Вероника, не выбраться нам с этого места.
— Дура, ты Ава. Макс говорил, что ты Дарию не достанешься живой.
Я оторвалась от Вероники и свалилась в угол, прислонившись к бревенчатой стене, села на полу, поджав к себе острые колени, обхватила их дрожащими руками.
— Ника, давай просто здесь останемся, — предложила я. — Насчёт Макса не знаю, но Дарий нас точно не тронет.
— Тебя, — оскалилась маленькая девушка. — Тебя никто не тронет, ты волчонком пахнешь. А меня Дарий обещал убить при следующей встрече.
— Ты женщина незамужняя, очень ценная для любой стаи, — придумала я.
— Не для любой, — Вероника подняла на меня свой красивый карий глазик. — Есть стаи, где запрещено спать с людьми, карается смертью.
— Ужас какой, — выдохнула я. — Волчьи законы.
Именно такой закон и собирался ввести Дарий. Но в этом вопросе, я поддерживала альфу. Мне не нравилось, что в моей семье приходилось от мачехи всё скрывать. И отца это напрягало, поэтому он всегда был немножко нервный. И не было у них истинной пары, вот почему Вера такое мне выдала. Для людей это нормально, пожить и разбежаться. А папа будет страдать. Но я очень надеялась, что недолго. Найдётся и для моего отца настоящая волчица.
— Давай сбежим, — нашёптывала Ника. — В другую стаю или к людям и будем вместе жить. Снимем квартиру, пойдём учиться в университет, подрабатывать из последних сил.
— Есть бич пакеты и экономить на чулках, — усмехнулась я.
— Точно, — согласилась Вероника. — Только ты и я, и ни каких мужиков, вообще никогда в жизни.
Было в её предложение рациональное зерно. Печально усмехнулась и погладила её светлые волосики. Я понимала, что успокаивала девушку, как умел успокаивать Дарий. Эти гипнотические способности пока были в зачатке, но если постоянно пользоваться ими, то можно развить, до полноценного гипноза.
Влад появился. Поставил перед нами чемодан с красным крестом. Отошёл в сторону, а за его спиной объявился Максим. Искупался в ледяной речке. Волосы мокрые, казались чёрными, глаза горели алым огнём. По сильному телу скатывались капли воды. В одних спортивках стоял, и ноги голые.
Ника сильней прижалась ко мне, свернувшись калачиком.
22
Я ухватилась за волчий взгляд и проникла в голову к Максиму. Это было достаточно сложно. В этот момент я поняла, в какую опасную игру играю. Копаться в чужих головах чревато повреждением собственного разума. Нельзя такими вещами злоупотреблять. Но я спасала себе жизнь. Остановить Макса было необходимо.
— Ава, ты не переборщи, — с опаской прошептал Влад, когда мы с Максом замерли глядя друг другу в глаза.
Его друзья понимали, что происходит, но не мешали. А всё потому, что я не для Макса здесь, а для его папаши. Сергей-альфа этой стаи, он вдовец уже пять лет, и такая замечательная Августа Евгеньевна, которая похожа на мать, должна достаться ему. Убийце, предателю.
Мне бы хватило того, что Макс остановился. Перестал двигаться и не причинял мне вред. Но это девичье любопытство. Оно меня подталкивало одним глазком глянуть, что там, в чужой голове. Полгода отношений, неужели всё так плохо? Неужели парень отравлен весь до нитки? Я не верила в это.
Забралась Максиму в голову. Моё сознание порождало образы, которые помогали разобраться, с кем я имею дело.
Там было страшно. Мелькали адские картинки, гулял ветер и грызлись черти прямо перед моими глазами. Я пыталась найти саму личность. Как фанера над Парижем, пролетали воспоминания, где мы вместе. Такая декорация, выставленная для меня, за которой творился настоящий кошмар. Изнасилованные девушки, разорванные в клочья враги, умирающие волки. Всё красное от крови, чёрное от злобы. И в этом аду, прикрытый стеклянной банкой, рос маленький голубой цветок незабудки.
Я стала задыхаться. Отчаяние сдавило грудь. Это всё, что было хорошее — маленькое воспоминание обо мне. Тающая надежда. Мечта, что бывает другая жизнь, что существуют настоящие, живые отношения. Слишком слабый цветок, ему не выжить в ужасном месте. Макс не мог сделать меня счастливой, и любить он не умел.
Плохо, когда человек становится волком, забыв свою человеческую сущность.
Очнулась от резкого удара по лицу. Щёку зажгло огнём, как сотней игл проткнули кожу. Никогда меня не били. Это был первый раз в жизни, когда на меня подняли руку. Отрезвляет.
— Танюш, а не много ли ты себе позволяешь? — спросил отец Макса, Сергей Викторович.
Мужчина был крепким с сединой в волосах. Его карие глаза, как у сына, поблёскивали кровавым светом. Узкие губы изогнулись в подобии улыбки. Чёрная футболка на тренированном теле, военные брюки. Он смотрел мне в глаза, но я помнила, что этот волк умеет противостоять гипнозу.
Не двигаясь, я держала ладони на ударенной щеке и внимательно ловила каждое движение матёрого зверя. Я всё понимала, могла анализировать. Мой статус альфа-самки неженатым самцам не даст покоя. Сергей мало того что был вдовцом, альфой элиты, но ещё и видел во мне женщину, которую не поделил с моим отцом. И то, что он называл меня другим именем, указывало, что дядя изрядно не в себе.
Передо мной стоял настоящий псих, и Макс только слабое его отражение.
— Это Августа, отец, — опомнился Максим. — Моя девушка. А Татьяна…
Макс вздрогнул, подняв на меня глаза. О чём он там подумал, о чём догадался, я не понимала. Уже не важно, если я попаду в лапы к Сергею, жизни придёт конец.
Болезненный взгляд Максима. Он не вспылил, когда очнулся. Хотя, я ожидала, что ярость его выльется сразу. Но ситуация была такова, что меня пришлось защищать. За тот маленький цветок незабудки нужно было бороться. Крохотное, прекрасное в душе Максима вынудило его заслонить меня от отца. Я была благодарна ему за этот шаг, но судя по тому напряжённому комку ненависти, что навис над нами в воздухе, все действия Макса уже были бесполезны. Ему не стоило меня привозить сюда. Он не совсем испорчен, считал, что отец не будет нам угрозой.
Какие же мы маленькие по сравнению с искушёнными хищниками. Надеемся на человека в волке, которого нет. И если Дария хоть что-то держало в мире людей, отец Макса был пропитан звериной злобой.
— Танечка, — Сергей оскалился, показав острые клыки. — Волчонок маленький. Он приставал к тебе?
— Батя, кончай, — опешил Макс, и руки его стали покрываться чёрным мехом. — Я же говорил, что она моя.
— Я альфа, — покосился на него Сергей. — Нет родства, когда самку нужно делить.
Вместе с Сергеем в доме появились возрастные бойцы. Никто не посмел препятствовать разборкам. Никто не вмешался, когда сын с отцом обернулись волками и, слившись в рычащий, ревущий клубок, начали ломать мебель, что встречалась на их пути. Летели клочья, текла кровь.
Я начал отступать, пока не упёрлась в стену. Рядом, с дрожащими губами, бледнел и страдал Влад. Мы плакали. Нам было больно на это смотреть.
