Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
– Да-да…
– Как же рад был Сергей Павлович, когда нашлась такая молодежь! Местные девчонки – Шилова и Соловьева – просто кладезь ума и готовности к созиданию. Одна вообще юрист, что для депутата, согласитесь, совсем не лишнее. Другая еще совсем девчонка, а уже такая активная и сознательная! Верите ли, просто завалила губернатора письмами. О чем бы вы думали? О велодорожках. Писала, требовала, ставила вопрос ребром: почему нет велодорожек? Нормальная созидательная интенция, можно сказать.
– Да-да…
«Придурок! Ты фамилии-то запомнил? Еще повторить?» – про себя возмутился Лев Михайлович.
– Ну допустим, есть в их подписных листах какие-то ляпы. Я имею в виду Шилову и Соловьеву. Отдельные недочеты, так сказать. Но разве история на чернильных закорючках держится? История держится на поступках людей, готовых принять на себя ответственность за судьбу страны, области, города. Разве правильно, если из-за каких-то канцелярских недочетов город потеряет потенциально ценных депутатов?
Председатель избиркома перестал поддакивать. Он сосредоточенно впитывал указания. Лев Михайлович понял это и удовлетворенно продолжил:
– Или взять того же Валенчука. Какая-нибудь чиновничья душа засвидетельствует, что у него все в порядке с подписями. И что? Да ничего! Просто у города добавится проблем. Простые горожане этого чиновника, между прочим, на свои налоги содержат, а он им такое в ответ. А человек с государственным умом, с чувством ответственности за судьбу города и страны, с отеческой заботой о том же Валенчуке поймет, что не в закорючках дело. Если мыслить государственно, то у закона не только буква есть, но и дух. Буква закона, может, и велит Валенчука зарегистрировать кандидатом в депутаты, но только он в горсовете на дух не нужен. Надо поверх этих закорючек на проблему смотреть. Поверх и шире. Вы согласны?
– Полностью, – осторожно подтвердил Николай Николаевич.
– Получается, что только такой человек, как вы, может сделать благое дело. И для города, и для Валенчука. Пусть окрепнет парень, возмужает, повзрослеет, в конце концов. Ради его собственного блага, ей-богу. А что касается тех девушек…
– Да-да, я запомнил – Соловьева и Шилова.
«Умница!» – оценил Лев Михайлович.
– Вы уж позаботьтесь, дорогой Николай Николаевич. Как городу без велодорожек? И юристы нам в горсовете нужны. Вы же настоящий патриот города?
– Я – как все, я не один такой патриот…
– Конечно, это даже не обсуждается. Мы все вместе, разумеется. Но уж вы не подведите команду. Нужно спасать парня, спасать город…
– Спасать велодорожки! – подхватил Николай Николаевич.
«И опять умница!» – подумал Лев Михайлович. Но вслух сказал:
– Ну вот и славно! Так, значит, будем работать слаженно? Дух закона – он ведь здесь и сейчас, он рождается в конкретных исторических обстоятельствах, а букву закона пишут крючкотворы в Москве. Дух закона важнее буквы. Согласны?
– Полностью!
Николай Николаевич порозовел. Он начинал чувствовать себя не загнанным в угол чиновником, которому губернатор поручил грязную работу, а отважным героем, которому вручили знамя перед атакой.
– С техническими деталями вам помочь? – понизив голос, спросил политтехнолог. – Например, можно сделать экспертизу графологов, что подписи за Валенчука… того… поддельные. Составить актик нужно будет… Или аккуратненько ручкой какие помарки сделать… Сами знаете, любая помарка ведет к выбраковке подписей…
– Не надо… помогать, – тоже понизив голос, ответил председатель избиркома, – я знаю. Не первый год, так сказать, на этом ответственном посту.
– Разумеется! Ни минуты не сомневался в том, что увижу в вашем лице настоящего профессионала. Я передам Сергею Павловичу свое восхищение вашей принципиальной позицией.
С этими словами политтехнолог поднялся с кресла. На прощанье он пожал руку хозяину кабинета и с удовольствием отметил, что рука у того стала теплой, даже горячей. И сухой. Николая Николаевича подогревало изнутри чувство собственной значимости. Ему предстояло спасти выборы от нежелательного исхода, вернуть результаты голосования в правильное русло, а заодно спасти парня от опасного уклона.
А Лев Михайлович уходил из кабинета с очередным осознанием своей гениальности. Что может губернатор? Испугать? Надавить? Заставить? Нет, это уже плохо работает. Надо, чтобы человек шел на подлость с чувством, что совершает героический поступок, ради большой и светлой идеи, ради спасения страны от этой, прости господи, демократии. Все-таки правильно он сделал, что зашел в избирком. Теперь он был уверен, что Николай Николаевич не подведет. Кандидатами в депутаты зарегистрируют Шилову и Соловьеву. И откажут в регистрации Валенчуку.
Нет, не зря он занимается этим делом. Ой не зря. Каждый должен делать то, что у него лучше всего получается. У Льва Михайловича весьма недурно получалось дирижировать выборами. Он отвечал за то, чтобы народ правильно проголосовал. В данном случае за Людмилу Шилову. Прокатить Марию Соловьеву представлялось задачей нетрудной. Тыква – она круглая, катится хорошо.
И Лев Михайлович, весьма довольный собой, вышел из душного здания городской администрации на улицу. Он вдохнул полной грудью воздух Зауралья, в котором смешались и хвойные ноты лесов, и травяной запах прогретых полей, и душная вонь рабочего города. И все Зауралье показалось ему мощным и послушным, как дрессированный медведь.
* * *
В штабе воцарилось траурное настроение.
Буквально пару часов назад городская избирательная комиссия вынесла решение отказать Петру Валенчуку в регистрации его кандидатом в депутаты городской думы. Эта новость была такой оглушительной и несообразной здравому смыслу, что казалась бредом. Ребята собрались, чтобы вместе пережить этот удар, к которому они оказались не готовы. Все что угодно, но не это. Можно проиграть выборы – это нормально, это возможный исход избирательной кампании. Но отказ в регистрации был за гранью их понимания.
В гуле голосов отчетливо слышалось возмущение. Те самые ребята, которые ходили по квартирам, стояли с гитарами в подземных переходах, дежурили около импровизированных тумб по всему округу, оказались поставлены перед фактом, что их усилия напрасны, обыкновенные пустые хлопоты. Они осторожно примеривались к этой новости и не могли с ней смириться. Как такое возможно?
В общем гуле голосов слышались фразы, которые по вечной русской традиции распадались на два потока – кто виноват и что делать.
– Кто накосячил? Какой мудак? – надрывался Сашка.
– Предупреждали же, что все внимательно надо проверять. – Смягчала его позицию Лера.
Тут же какой-то решительный голос звал на баррикады:
– Давайте пойдем и побьем окна в избиркоме! А что? А не фиг им…
И только три человека молчали. Совсем. По разным причинам.
Петр молчал, потому что был оглушен этой новостью, контужен ею. Он беспомощно тер глаза, словно надеялся проснуться и узнать, что все хорошо, что он зарегистрирован кандидатом в депутаты, что борьба продолжается и все впереди. Но вместе с тем он понимал, что это не так, что его бортанули. Его чувства метались между осознанием поражения и надеждами на то, что ситуацию можно как-то исправить.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
