А Кэт все стояла и смотрела, не в силах оторвать от картины глаз.
На ней были изображены три периода жизни женщины: сначала молодая девушка, счастливая и влюбленная, затем женщина средних лет, уже слегка разочарованная в жизни, и, наконец, пожилая дама, все еще красивая, внутренне спокойная и безмятежная.
Без всякого сомнения, картина являлась шедевром. Портрет женщины, которую Кэт боготворила, был так безукоризненно выполнен, с такой теплотой и любовью, что невольно вызывал слезы.
Женщина, изображенная на картине в своих трех ипостасях, не была Китти. Это была Кэтрин Мэйтланд!
Кэт осуждающе посмотрела на Тоби, и ее глаза вспыхнули.
– Так ты знал! Все это время!
Она так ошиблась в Тоби, считая его совершенно безобидным!
Художник опустил голову.
– Я знал это еще до нашего знакомства, – угрюмо ответил он, умоляюще глядя на Китти. – Мой агент – та самая блондинка, с которой меня однажды видели, Кэт, – продолжал он, – решила, что для моей выставки нужно что-то выдающееся, что привлекло бы внимание широкой публики. После некоторых неудачных попыток я напал на след Кэтрин Мэйтланд, жившей в этом доме после ее исчезновения из общественной жизни. Я с трудом поверил своей удаче, когда оказалось, что дом куплен внучками Кэтрин. А потом совсем нетрудно было выяснить, что Китти и есть та женщина, которую я искал. Рейнольдз как-то спросил меня, почему я решил обосноваться здесь. Теперь вы все знаете.
Лучше бы им оставаться в неведении. Они симпатизировали Тоби, доверяли ему, а он так поступил!
– Это действительно потрясающая картина, Тоби, – наконец заговорила Китти. – Но как тебе удалось так четко уловить мои черты и отразить в них…
– Ясность и покой? – с воодушевлением закончил Тоби. – Потому что вы такая и есть, Китти. Я начал восхищаться вами много месяцев назад.
– Ах, какая чувствительная натура! – съязвила Кейт. – Ты нас просто использовал, Тоби. Всех без исключения. Приехал в деревню, специально подружился с нами, чтобы нарисовать вот это! – она яростно ткнула пальцем в картину.
Кэт понимала ее гнев и негодование, она тоже чувствовала себя обманутой и сейчас ненавидела Тоби, но не восхищаться портретом не могла.
Безусловно, Тоби мог по праву гордиться своим творением.
Уже во второй раз за последние пятнадцать минут боковая дверь кухни распахнулась и кто-то вошел.
Кэт в изумлении уставилась на Калеба Рейнольдза. Выражение его лица было мрачным, а глаза буквально пронизывали Тоби насквозь.
А как же Адам? Он не мог оставить его одного. А вдруг малыш проснется?
– Я фактически захватил в плен проходящую мимо соседку и попросил ее приглядеть за ним, – объяснил ей Калеб, снова с удивительной легкостью читая ее мысли. – Это почти, правда. Лилли выгуливала свою собаку и…
О Господи!
Калеб остолбенел, увидев картину. Пока он смотрел на нее, мозг Кэт усиленно работал. Лилли! Он попросил Лилли Стюарт побыть с Адамом. Кэт даже представить не могла, что скажет Лилли утром на почте в связи с его необычным поведением.
Калеб, наконец, повернулся к Тоби.
– Изумительно, – с восхищением пробормотал он. – Она продается?
– Калеб, – запротестовала Кэт.
– Не для меня, – мягко улыбнулся он. – Я хотел купить ее для вас.
– Для меня? Но почему? Я не…
– Эта картина должна остаться в семье, – уверенно сказал Калеб. – И как внучка Китти вы должны принять ее.
Кэт была потрясена. Сначала Тоби, а сейчас Калеб!.. Неужели все знали?
Когда Китти приняла решение покинуть Ирландию, где проживала в относительной безвестности, выбор был очевиден – любимая ею Англия. Они были предельно осторожны, покупая дом, делая все возможное, чтобы имя Кэтрин Мэйтланд никогда не упоминалось. В целях предосторожности девушки решили, что даже лучше, что Кэйтлин Рурк – известная всем внучка Китти – внешне совсем не похожа на бабушку. И анонимность Китти будет сохранена, если для непосвященных она станет бабушкой одной лишь Кейт. А Кейт была кузиной Кэт, которая однажды приехала в семью Рурк, будучи маленькой девочкой, той самой, к которой Кэт так отчаянно ревновала…
Когда же Калеб узнал об этом?
– Сегодня я выступала в качестве гида, показывая Калебу дом, – заговорила Китти. – А потом у нас состоялся дружеский разговор. – Она тепло улыбнулась ему.
Теперь Кэт поняла, почему он не упоминал имя Кэтрин Мэйтланд за ужином. Он уже узнал обо всем еще раньше, побеседовав с Китти.
– Я не действовал за вашей спиной, – возразил Калеб в ответ на ее укоризненный взгляд. – Китти первая решила открыть мне вашу тайну.
– Это правда, Кэт, – ласково обратилась к ней бабушка. – Мне становилось все более очевидно, особенно в последнюю неделю, что мое присутствие здесь так мешает личной жизни моих девочек…
– Неправда, – запротестовала Кейт. Не отставала и Кэт:
– Конечно, нет!
Китти привезла маленькую Кейт в Ирландию. Девочки вместе пошли в школу, вместе окончили колледж семь лет назад. Поэтому Кэт, уже не могла припомнить, чтобы они когда-то разлучались. Быть вместе, рука об руку в этой жизни казалось так естественно для них, что они, не раздумывая, обе приехали в Англию с Китти, когда та приняла это решение. Они нежно любили бабушку, готовы были защищать ее, встать на пути у любого, кто намеревался причинить ей вред.
– Да, дорогая, это влияет на твою жизнь и жизнь Кейт, – решительно продолжала Китти. – У вас сейчас непростой период. Великий Боже! Вам уже по двадцать пять, и давно пора одной, а то и обеим сделать меня прабабушкой. И, если я не ошибаюсь, – добавила она лукаво, – есть мужчины, которые могут стать вашими партнерами в этом непростом деле.
– Бабушка!
– Китти!
Девушки готовы были сквозь землю провалиться от смущения, не в силах поднять глаз на Тоби и Калеба.
– Я бы оказал содействие Кэт, – весело протянул Калеб. – Одна из ваших внучек, Китти, вполне умет обращаться с мужчинами.
– А вас пока не спрашивают, – огрызнулась Кэт, и ее зеленые глаза засверкали.
– Забудьте на какое-то время о равенстве, – парировал он. – Когда дело дошло до предложения, то говорить буду я один.
– Да как…
– Вы выйдете за меня замуж, Кэйтлин Рурк, – мягко сказал он, хотя мягкость в его словах была обманчивой. Об этом свидетельствовали волнение и страстное желание в его глазах.
– Я…
– Кэт, я собираюсь отправиться в Ирландию и поселиться с твоими родителями, – перебила ее Китти, давая внучке понять, что это никак не связано с ее ответом Калебу. – Я сделала, что хотела, мои дорогие. Живя с вами, я отдохнула душой, а сейчас, думаю, пора вернуться домой, в Ирландию. Да, я сказала: домой. – Она, улыбаясь, посмотрела на изумленных девушек. – Только здесь я по-настоящему поняла, как люблю мою родину – Ирландию.
