— Надо меньше пить, — заключил Малахов. Давай спать укладываться. Только этого надо накормить.
Шип, повозмущавшись немного, все-таки помог покормить младенца.
Когда детеныш заснул, Шип вдруг стал показывать свои реликвии. Там были и книги, которые он когда-то издавал, и сборники его стихов. Малахов сказал, что почитает их потом, на досуге.
Потом сталкер вспомнил, что они ничего не ели. Он долго копался в своих заначках, перебирал консервные банки. Вадим, который устал настолько, что забыл о еде, сначала хотел возразить, но все-таки дождался, когда Шип наконец выберет нужную банку, нарежет хлеба и сделает бутерброды. Лосось в собственном соку оказался в самый раз. Сталкер, подумав, достал из-за книг на полке чекушку водки. Водка пошла на «ура». Когда все было съедено и выпито, Малахов начал готовить себе ночлег, но тут увидел на полу большую стопку журналов «Ukrainian wireless news» за 1913 год.
— О, а эта фигня тебе зачем? — развеселился Вадим. — Оно же ни на что не годится!
— Ну, — Шип смутился, — я-то знаю, что это вещь бесполезная и бессмысленная. Но думал, что можно на туалетную бумагу пустить. У нас же с этим туго.
— Все руки не доходят выкинуть, — уклончиво ответил сталкер. И видя, что Вадим ждет конкретного ответа, добавил: — Оно даже как туалетная бумага не работает. Не ра-бо-та-ет!
Глава четырнадцатая
Переживи ночь, пересиди день,
Перебеги свет, перебори тень,
Перекричи тишь, перемолчи звук,
До перехода в нет двери входной стук.
Не ошибись вдруг, многое не поняв,
Время крошит мозг, все под себя подмяв,
Крутится возле нас, трогает за спиной,
Кажется, не идет — просто ползет волной.
Странные хозяева с ночи вползают в дом.
С вечера это плоть, утром уже фантом.
Кто-то кричит вот — новое в нашу жизнь.
Кто-то в своем уме молча прогонит мысль.
Кажется, все не то, кажется, все прошло.
Только совсем не так — это не тем смешно.
Смехом не перебить, словом не проломить.
Рядом уже ничто — медведица хочет пить.
Только не слушай их, не принимай всерьез.
Это просто вода, а не мокро от слез.
Не перестанет быть, не перейдет в нет
Сотканный из ничто, не на росе след.
Сергей Слюсаренко. «Крик»
Тревожный сон прервали гулкие удары в дверь.
— Чего надо? — Шип прислонился к стене справа от входа.
— «Долг»! Откройте, проверка документов! — глухо донеслось из-за двери.
— На каком основании? Почему шум подняли, ребенка разбудите! — возмутился Шип.
Последняя фраза вызвала у Вадима улыбку.
— Открывайте, иначе вынесем тут все на хрен!
— Ладно, не спорь с ними, они вообще-то безвредные, — решился Шип.
— Только ты отойди в сторону, а то вдруг окажешься на линии огня, — тихо подсказал ему Вадим.
— Какого огня?
— Моего! Дружеского.
Шип отступил от стены и сбросил дверной крючок. В помещение ворвался свет сразу нескольких фонариков. Вошли три человека в полувоенной форме, в ладно пригнанных бронежилетах.
— Руки за голову! — проревел один из визитеров. В бандане на голове, с торчащей из-за спины дубинкой он был похож на ниндзю-черепашку.
Шип немедленно выполнил команду. Судя по всему, гости, хоть и выглядели матерыми и бравыми черепашками, не догадывались о том, что им в спину смотрит ствол.
— Не оборачиваться, иначе сейчас вы все тут ляжете, — тихо предупредил Вадим.
— Да я! — начал тот, что стоял слева, держа наизготовку «калаш», но не договорил.
Выстрел вышиб из его рук автомат.
— Я не собираюсь никого убивать, если вы гости, представьтесь и объясните цель своего визита. Кстати, руки поднимите, да? — невозмутимо и спокойно произнес Малахов.
— Мы — группа «Долг», ищем бандитов, — ответил главный черепашка.
— У нас нет бандитов. Вы разве не видите? — Вадим обвел рукой помещение.
Тут раздался детский плач. Выстрел и громкие голоса разбудили младенца.
— Вот видите, вас предупреждали, — назидательно сказал Шип, впрочем, все еще держа руки вверх.
— Да мы ничего плохо не хотим, нам просто сказали, что тут бандиты… — Тон у визитеров был уже мирный, если не сказать — извиняющийся.
— Кто сказал? — Шип уже пришел в себя, опустил руки и, подхватив автомат, заговорил уверенно.
— Ну как кто? Старший. Старший и приказал проверить.
— Давайте так, ребята. Отставим оружие и поговорим нормально, согласны? А то мне надо ребенка успокоить. — Шип зажег керосиновую лампу, от ее света как будто стало уютней, чем в нервных лучах фонариков.
Почему-то в этой ситуации Шип стал себя вести так, словно в пеленках лежал его собственный ребенок.
— Ну, что тут говорить — обычным тоном, без признаков милитаризма, заговорил «долговец». — Начальству доложили, что тут, в подвале, бандиты, вот и послали нас проверить. Кто же знал, что вы нормальные мужики. Да и тебя я, кажется, знаю. Ты сталкер. Кривошип, да?
— Шип меня зовут, — недовольно буркнул Юрий.
— А можно спросить, кто доложил? — заинтересовался Малахов. — Да вы, мужики, садитесь, раз пришли. Слышь, Шип, может, по маленькой?
— Да нет, нам нельзя, мы на службе. — Тот, в бандане, который был старшим в группе, замялся и посмотрел на своих подчиненных.
Даже в тусклом свете керосинки была видна мучительная борьба на лицах «долговцев». Шип, оценив критическую ситуацию момента, немедленно извлек из ящика бутылку водки и несколько граненых стаканов. Вадим тем временем успокоил младенца. После первой завязалась непринужденная беседа.
— Так, в общем, у нас сегодня все спокойно кругом, тихо. Мы уже смену сдали, а тут, командир и говорит, Миша… меня Миша зовут, — представился военный.
Он обменялся рукопожатием с Шипом и Малаховым, а потом оба других «долговца» тоже представились.
— Ну, так вот, он и говорит, Миша, там, говорят, бандиты в подвале. Я ему, кто говорит, а он — Андрей Павлович, говорит, сказал. Ну, пришлось пойти.
— А что это за Андрей Павлович? — поинтересовался Малахов и вопросительно глянул на Шипа. Тот налил еще.
— Да ученый тут, говорят, социолог. Типа от него зависит, будет ли ООН «Долгу» помогать. Я открою, а то стоит на столе, а закусить надо, чтоб начальство не унюхало? — Михаил ткнул пальцем в банку армейской тушенки, которую Шип выложил на стол, но не открыл.
— Давай, — кивнул Юра и достал из заначки кирпич черного хлеба.
