— Эээ… Я отпросилась на часик, чтобы обсудить с ним окончательные детали ремонта.
— Уже сто лет прошло, а он никак не закончит. Либби считает, что это наш новый папа.
Мама рассмеялась:
— Какая глупость. С чего она взяла?
— С чего-то ведь взяла.
Мама пропустила это мимо ушей и сказала:
— Ну, мне пора на работу. Я надеюсь, с тобой все будет в порядке?
— Со мной-то да, а с тобой? — сказала я, но мама, кажется, не въехала.
Она ушла, но через несколько минут снова вернулась:
— Джорджия, у тебя больное воображение. Будто между мной и Джэмом какая-то пламенная страсть.
— А какая у вас страсть? Комнатной температуры?
Мама присела ко мне на кровать и сказала:
— Послушай, между нами вообще ничего нет. И я очень скучаю по твоему папе.
И тут у нее глаза стали на мокром месте.
— Неужели ты соскучилась по его усам? — удивилась я.
— Усы тут ни при чем. Просто я люблю его. А ты?
— Да так себе.
Мама поцеловала меня:
— Я уверена, что ты его любишь, просто у тебя такое настроение, ты хочешь меня помучить, но ничего, скоро мы увидим нашего папу.
И она ушла. Господи, сколько можно думать про этих взрослых. Если б папа был рядом, одной проблемой было бы меньше.
16.00
Через полчаса к дому должен подойти Робби, а я без конца бегаю «по-маленькому». Любовь и недержание несовместимы. Если Робби прославится, вряд ли ему будет нужна девушка в подгузниках.
18.30
Робби пошел домой. Чувствую себя, как высосанный кокосовый орех. Робби был супер, весь в черном, и немного грустный. При встрече он одарил меня улыбкой и притянул к себе (довольно властно, надо сказать…) Но я была на него очень сердита, поэтому отвела на поцелуй всего полчаса… а потом сказала:
— Как ты мог? Зачем ты сказал Линдси, будто я глупая и вешаюсь на тебя?
Робби очень удивился:
— Я такого не говорил.
— Правда?
— Правда. Я вообще про нас никому не говорил.
— Но Линдси сказала, будто ты это сказал. Робби очень расстроился.
— Так ты с ней обручен или нет? — поинтересовалась я.
Тут Робби совсем удивился:
— Я? С чего ты взяла?
— Потому что она носит в школе обручальное кольцо и всем говорит, что это ты по-дарил.
Робби даже присел на скамеечку:
— Да, плохо дело.
Я могла бы и дальше сердиться, но Робби такой хороший. Он пристально смотрел на меня, а я старалась не моргать, чтобы глаза казались больше. Потом Робби сказал:
— Знаешь, Джорджи, я давно хочу расстаться с Линдси, но не знаю, как бы это сделать помягче.
— Да уж, ты влип, — сказала я. — Ты ей явно нравишься. Но у меня есть идея.
— Да? — с надеждой произнес он.
— Я скажу этой макрели, в мягкой форме конечно, что ей от тебя по нулям. Вот.
Робби рассмеялся:
— Ну ты даешь. Но это мои проблемы, я сам разберусь. И еще мне нужно кое-что тебе сказать.
Вот оно, подумала я и даже перестала моргать. Вот, сейчас он мне скажет: «Ты девушка моей мечты, давай встречаться. Ты такая классная…»
Но Робби меня перебил:
— Я должен сказать тебе… промолчать было бы несправедливо… Понимаешь, ты мне очень нравишься (тут я постаралась не лыбиться, потому что а вдруг он передумает, когда мой нос разъедется в пол-лица), но мы не можем с тобой встречаться.
— Это почему?
— Ты еще маленькая. А мне почти восемнадцать.
Я попыталась разубедить его:
— Мне не четырнадцать, а пятнадцать с половиной, просто я тупая и оставалась на второй год.
Робби грустно усмехнулся. Потом одарил меня последним поцелуем и ушел.
Полночь
Значит, я для него слишком маленькая? Merde, merde, merde, double merde… Проклятие и еще раз проклятие.
И где вообще Ангус? Я бы хотела свернуться калачиком и прижать его к себе, пусть даже он покусает меня.
Понедельник, 5 июля
11.30
Ужаснисиммо счастливисиммо! Робби бросил Линдси. Ура! Она пришла в школу зареванная, глаза в кучку, как обсосанные леденцы. Когда я проходила мимо по коридору, она сказала:
— Ну что, довольна? Ты, маленькое чудовище. Это все из-за тебя.
Я чуть не припомнила ей про обручальное кольцо, про вкладыши в ее лифчике, но мне вдруг стало ее жалко — потому что у нее больше не будет парня, а мне осталось-то подождать всего годик, и Робби будет мой.
17.30
Хотя радоваться нечему. Год — это очень, очень много. Вдруг он найдет другую?
18.30
Ангус так и не объявился, что очень странно. Голод всегда гонит его домой.
19.00
Обрыскала всю улицу, кыскыскала, пытаясь выманить мое чудовище куском колбасы и дохлой мышкой. Ангуса нигде нет.
19.15
Натолкнулась на Марка — он целовался с очередной девицей! Теперь я знаю, почему у него такой огромный рот — просто он слишком много целуется не с теми.
21.30
Ангуса все нет. Посмотрела за занавеской, где он обычно сидит в засаде. Нету.
23.00
Ангус исчез, мне никто не звонит. Либби забралась ко мне в постель и начала допытываться:
— Где, где пушистый длачила?
Я прижала ее к себе, а она укусила меня в подбородок.
Мне приснился Робби, и что я перекрасилась в блондинку.
Вторник, 6 июля
19.30
Джорджиально! Сон был в руку. Я знаю, как стать старше, причем за один день — нужно сделать светлую прядку.
Как же я скучаю по Ангусу.
Мама сказала:
— Он вечно кидался на машины. Так что…
Нет, даже слышать об этом не хочу.
Полночь
Лежу и думаю про бедненьких и несчастненьких животных. Представляю птицеферму, сцену прощания цыпляток со своими мамами: вот машина увозит их в ночь, и они больше никогда не увидятся… Или бедные ягнята — вот их родителей погружают в фургоны… Нет, я сейчас разрыдаюсь. Теперь не смогу есть мясо.
Час ночи
Говорят, растения тоже чувствуют боль. Ах, бедные картошечки: жил-был под землей целый картофельный выводок, многодетная семья, и им было так хорошо вместе, и вдруг страшная ручища выдернула их из земли и…кинула в ведро. А потом последовало сдирание кожи и расчлененка… потому что людям, видите ли, захотелось картофеля «фри». О, нет, теперь я и картофельные чипсы есть не смогу.
