тот свет, но его кончина была не столь милосердной. Ева Фабр расстреляла его вместе с его швейцарским информатором. Но перед смертью он отправил Андреасу достаточно информации, чтобы тот начал во всём разбираться.
Но он и представить не мог. Не мог вообразить, насколько глубоко всё зашло.
Поэтому они начали охоту на него. Они уничтожили «Malleus Maleficarum» за считанные дни, до того, как Церковь смогла остановить всемирное распространение. Они знали. Они знали всё это время, но им было всё равно.
Даже шесть месяцев назад Андреас Торке опоздал.
Сейчас кардинал понимал, почему он так и не смог найти зацепку. Это была организация, да, но организация из одного. Их был легион, потому что их было много. Прочие были марионетками, простофилями, инструментами, которые обеспечивали её деньгами и оборудованием, но им никогда не доверяли, они никогда ничего не знали. Для распространения она наняла сотни компаний, и ни одна из них не знала, что доставляет миллионам людей по всему миру яд в бутылках. Он пытался предупредить, но она была повсюду, всегда вставала у него на пути. Она перехватывала его сообщения, заставляла его опасаться за свою жизнь. Все, кому он доверял, исчезали бесследно.
Она больше не была человеком.
А была ли вообще?
Он должен был пойти к Августу. Теперь всё обрело смысл. Кто, как не дьявол в человеческой шкуре, может отогнать демонов?
Его рука потянулась к пистолету под чёрным одеянием, и он направил его на забаррикадированную дверь. Шум с той стороны прекратился. Слышали ли они его? Знали ли?
Андреас Торке увидел позади себя вспышку синего света и в панике обернулся.
В капелле их были десятки. Женщины в синих костюмах со странным оружием, похожим на винтовки из плоти и металла. Все они были ею, но не одинаковые точь-в-точь. У одних были глаза другого цвета, у иных — другая причёска. Это была она, но в бесчисленных вариациях.
— Ева Фабр. — Андреас Торке попытался скрыть страх в своём голосе, но это ему не совсем удалось.
Все они улыбнулись, но заговорила только одна.
— Когда-то меня так звали, — сказала она обманчиво обыденным голосом. — Но сейчас я зовусь Алхимиком.
Он слышал, как они выломали забаррикадированную дверь и окружили его.
— «Сатана» было бы уместнее, — ответил священник, пытаясь сдержать легион своим пистолетом. Но их были десятки, может быть, сотня, а у него было всего пять патронов.
— Когда-то я была таким же человеком, как и ты, но ты в чём-то прав. Демоны существуют, отец. Но они не под нашими ногами. — Некоторые из них посмотрели на потолок. — Они над нашими головами, в мрачной тьме космоса.
— Однажды они придут за нами, — сказала другая Ева с ожогами на левой стороне лица. — Как пришли за другими мирами.
Другие миры? Что это за безумие?
— Отойдите! — предупредил Андреас, его палец почти спустил курок. — Отойдите!
Но круг только сужался.
— Чтобы занять своё законное место в качестве вселенской господствующей расы, человечество должно эволюционировать, — сказала одна из сумасшедших женщин, так близко, что он почти почувствовал её дыхание. — Должно превзойти теорию естественного отбора и войти в царство разумного творения.
— Нашего творения, — добавила другая Ева Фабр, её голос был мужским.
Торке нажал на спусковой крючок и выстрелил одной из них в голову.
Она распалась на синие частицы, как будто её никогда не существовало.
Сразу после этого остальные набросились на него. Он колотил, стрелял и боролся, но в конце концов они поставили его на колени и обезоружили. Они обыскали его одежду в поисках спрятанного оружия и нашли только наркотик, который Август дал ему несколько месяцев назад.
— Что это? — спросила Ева Фабр, пока они исследовали вещество, но Торке не мог сказать, которая из. — Галлюциногенные наркотики?
Он… он оставил это вещество, да, но только чтобы изучить его. Ни в коем случае не использовать на себе, нет.
Сумасшедшие женщины начали спорить.
— Мы пробовали это во время процесса связывания?
— Не думаю.
— Должны были.
— Мы всё ещё можем. Результаты должны быть интересными.
Андреас Торке яростно пытался найти выход. Почему они до сих пор не убили его, как остальных? Почему оставили его в живых, а не перерезали горло?
Но потом они принесли синий шприц, и он понял.
— Нет, — взмолился Андреас, его голос оборвался. Жидкость кружилась внутри ёмкости, словно живая и голодная. — Нет, прошу. Просто убейте меня. Не делайте меня… не делайте меня одной из этих тварей…
— Это благословение, — сказала одна, заталкивая ему в рот наркотик Августа. Он имел вкус соли, грибов и реагентов.
— Награда за твоё упорство, — добавила другая, закатывая его рукав.
— Нам следовало бы похоронить тебя вместе с твоими секретами, — сказала третья, уколов его шприцем. — Но убивать тебя было бы расточительно.
— Твой разум разрушится, — заявила четвёртая. — Но ты будешь жить.
Мир посинел, когда Синий Эликсир вошёл в его вены, и Андреас Торке закричал.
Его разум был в огне. Наркотик и синее вещество в его теле вступили в реакцию, и реальность вокруг него рухнула. Потолок капеллы закружился лазурным водоворотом, формы разваливались. Цвета плясали на краю зрения, а изображения ангелов начали шептать ему.
Галлюцинации. Это были галлюцинации, не более того. Сон.
Но… он чувствовал что-то ещё. Что-то другое, что-то… что-то извивающееся внутри его мозга и нейронов. Яд Алхимика продвигался по его нервам, заражая его, как чума. Всё его тело словно горело, а кожа — будто содрана, обнажив сырую плоть.
Боль была невыносимой, сводящей с ума!
— Прошу! — крикнул он, и ангельские галлюцинации ответили кричащим хором. — Останови это!
И что-то послушало его.
Его дух покинул коленопреклонённую плоть, его разум освободился от оков тела. Его бессмертную душу затянуло в огромный синий вихрь, в место, не похожее ни на что, что он ранее видел. Он не мог видеть глазами, нет, но… но образы заполнили его разум. Боль ушла, сменившись бесплотным онемением.
Он стал мыслью, восходящим сознанием, входящим в ярко-синий мир.
Царство цифр и букв, упорядоченный архив запахов, ароматов и звуков. Книги без страниц, хранилища бродячих мыслей. Ментальный мир без плоти и крови, где разум больше не ограничен пределами памяти нейронов.
В центре этого странного измерения находилась могущественная сила, правящая с информационного трона. Бестелесный разум Андреаса не мог осознать её. Она была слишком огромной, слишком большой, слишком сложной. Геометрические фигуры, уравнения и закрученные предложения объединились в единое, божественное целое.
— Господь? — спросил кардинал, и хотя у него не было рта, слово, тем не менее, вышло.
Нет.
Это был Бог, но не Господь из Священного
