Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Через неделю, 13 сентября, Путин приехал на расширенное заседание правительства, куда были приглашены все российские губернаторы. Формально в повестке дня значились вопросы борьбы с терроризмом, однако никакого обсуждения случившегося, анализа причин трагедии или ошибок в действиях правоохранительных органов не было. Вместо этого президент представил свой план политического переустройства страны, вернее, рассказал о том, как он намерен развивать идею «вертикали власти». Путин снова взял 77-ю статью Конституции и заявил: «…Важнейшим фактором укрепления государства считаю единство системы исполнительной власти в стране… органы исполнительной власти в центре и в субъектах Федерации образуют единую систему власти и соответственно должны работать как целостный соподчиненный единый организм». Несмотря на то, что для решения этой задачи четыре года назад Кремль уже изменил российское законодательство, Путин продолжил: «Нужно признать, что такой системы власти в стране до сих пор не создано» – и в итоге озвучил свое предложение: «…Высшие должностные лица субъектов Российской Федерации должны избираться законодательными собраниями территорий по представлению главы государства»[147],[148]. Александр Волошин, в то время глава президентской администрации, утверждал, что это предложение ни разу не обсуждалось после реформы законодательства в 2000 г. и оказалось неожиданным даже для него – в тексте обращения, который он передал Путину, ничего подобного не содержалось. Через несколько лет Владимир Путин признал, что предложенная тогда «действующая система приведения к власти губернаторов лично мной и была предложена. Это не кто-то там мне предложил из администрации или какие-то специалисты, я сам лично ее придумал»[149].
Этот момент, осень 2004 г., стал одним из переломных в истории преобразований Путина, которые в конечном итоге привели к формированию авторитарного режима в России. Казалось, в это время – меньше чем через год после думских выборов, по итогам которых «Единая Россия» получила 223 места в нижней палате парламента (из 450), и всего через полгода после президентских выборов, на которых у Владимира Путина не оказалось ни одного серьезного соперника, – ничто не угрожало стабильности политической власти внутри России, а в руках Кремля находилось достаточно рычагов, позволявших управлять страной.
Но в это время российского президента обуяли страхи, связанные с внешними угрозами. Он признался в этом в ходе своего телеобращения после бесланской трагедии, заявив: «Мы не проявили понимания сложности и опасности процессов, происходящих в своей собственной стране и в мире… Во всяком случае не смогли на них адекватно среагировать. Проявили слабость. А слабых – бьют. Одни хотят оторвать от нас кусок “пожирнее”, другие им помогают. Помогают, полагая, что Россия – как одна из крупнейших ядерных держав мира – еще представляет для кого-то угрозу. Поэтому эту угрозу надо устранить… Это – нападение на нашу страну»[150].
Главный стратег Кремля по вопросам внутренней политики Владислав Сурков, объясняя предложения Путина, более откровенно высказался по этому вопросу: «…В Америке, Европе и на Востоке среди людей, принимающих решение… [есть группа] деятелей, рассматривающих нашу страну как потенциального противника… Их цель – разрушение России и заполнение ее огромного пространства многочисленными недееспособными квазигосударственными образованиями». ‹…› Единство власти – необходимое условие единства нации. Конечно, выборы руководителей субъектов Федерации законодательными собраниями по представлению президента не обеспечат сами по себе скорой победы над врагом. Но позволят значительно увеличить запас прочности нашей политической системы, адаптировать государственный механизм к экстремальным условиям необъявленной войны»[151].
Столь прямое и четкое описание внешней угрозы, использованное для объяснения политических изменений в России, с тех пор будет неоднократно использоваться Путиным и его окружением. Эта внешняя угроза стала следствием виртуальной реальностью, в которую Кремль загнал себя после произошедшей в ноябре 2003 г. «революции роз» в Грузии, первой в череде «цветных революций» на постсоветском пространстве. Тогда под давлением уличных протестов действующий президент страны Эдуард Шеварднадзе ушел в отставку, а в результате выборов на его место пришел не скрывавший своих прозападных взглядов Михаил Саакашвили. Смена власти в Грузии привела к изменениям политики в отношении России администрации президента США Дж. Буша, которая отказалась от прагматичного сотрудничества в пользу «продвижения демократии» и стала постоянно критиковать Кремль за нарушения свободы слова и прав человека в стране.
Все вместе это вызвало серьезнейшие перемены в политических взглядах Владимира Путина. До этого он в целом продолжал внешнюю политику Бориса Ельцина, направленную на укрепление отношений со странами Запада, усиление сотрудничества в рамках «восьмерки», встраивания России в сообщество западных стран[152]. Открытая поддержка нового грузинского президента со стороны США и нарастающая критика внутренней политики Кремля сформировали у Путина ощущение, что главной целью внешней политики Запада стало его отстранение от власти. А поскольку смена власти в Грузии произошла под давлением легальной политической оппозиции, то любые успехи российской оппозиции в ходе выборов становились для Кремля главной угрозой стабильности режима.
Внутренний политический ландшафт откровенно не нравился российскому президенту. Сказанная после Беслана фраза о том, что «единая система власти еще не создана», не была случайной, она явно отражала его страхи и угрозы, которые ему виделись. Путина серьезно беспокоил тот факт, что Кремлю приходилось постоянно идти на существенные уступки в ходе губернаторских выборов и делиться властью с оппозицией или независимыми губернаторами, которые продолжали удерживать власть в регионах.
Большинство «политических тяжеловесов» ельцинской эпохи еще оставались на своих местах. Чтобы добиться их ухода, Кремлю приходилось платить огромные отступные. Губернатор Приморского края Наздратенко после согласия уйти из региональной политики[153] получил назначение на пост руководителя Госкомрыболовства. Старый знакомый Путина питерский губернатор Яковлев в обмен на досрочный уход в отставку в 2003 г. – который открыл дорогу к должности губернатора для Валентины Матвиенко, о чем Путин мечтал еще в 2000-м, – получил сначала (на восемь месяцев) пост вице-премьера российского правительства, потом (еще на полгода) пост представителя президента в Южном федеральном округе, а потом еще три года до ухода на пенсию был министром.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
