— Вы счастливы?
— Я только сейчас подумала, что попала в волшебную сказку и все мои желания сбылись.
— Благодарю вас, — улыбнулся он.
— А вы, конечно, — засмеялась она, — моя сказочная крестная-фея или, пожалуй, крестный-волшебник, хотя такого, кажется, не было ни в одной сказке.
— Я боялся, что вы отведете мне роль злого Барона или царя Демона?
— Как вы могли подумать такое? Конечно, вы — Принц…
— ..который обнаружил, что лягушка оказалась на самом деле Принцессой? — закончил он фразу. — Это было бы прекрасно.
Она отвернулась от него.
— Это, должно быть, происходило столько раз… или, может быть, все ваши… принцессы всегда были… королевского рода?
— — Я думал, что вы — часть волшебной сказки, — тихо сказал лорд Брэйдон, — а в моих книжках принцессы никогда не были саркастичными или насмешливыми. Они всегда смотрели на жизнь сквозь розовые очки и потому были очень счастливы.
Лоилия вздохнула.
— Мне бы тоже хотелось быть такой, но я все еще… боюсь.
— Я же вам сказал, что все страшные домовые остались позади, и я отказываюсь верить, что вы боитесь меня.
— Нет… я боюсь только… проснуться.
Он рассмеялся.
Солнце уже немного остыло, и тени под деревьями удлинились.
Они повернули обратно.
Увидев его яхту» Морской Пев»в маленькой бухте, где море было особенно голубым, Лоилия спросила:
— Папа скоро окрепнет, и мы сможем отправиться в Англию?
— Вы так спешите?
— Нет, конечно, нет! Я только… боюсь, что вам… наскучит здесь, не сожалею, что мы… связываем вас.
— Поскольку я крайне эгоистичен, — заявил лорд Брэйдон, — то никогда не позволяю себе скучать. Если бы мне действительно наскучило здесь, ничто бы не могло остановить меня; я бы приказал отплыть прямо в Англию и, расставшись там с вами, предался бы тому, что вы называете «моими развлечениями».
— Это то, чего вы хотите? — спросила Лоилия.
— Я уже сказал, что всегда поступаю так, как хочу, если, конечно, не получаю королевского приказания посетить Берлин.
Лоилия рассмеялась.
— По крайней мере принц Уэльский не может в данный момент никуда вас направить, поскольку не имеет представления, где вы сейчас находитесь!
— И это меня устраивает, а потому не пытайтесь соблазнить меня тем, по чему, как вам представляется, я соскучился.
— Неужели вы думаете, что я делаю это? — спросила Лоилия. — Вы ошибаетесь.
Конечно, я хочу подольше побыть здесь.
Ездить с вами… разговаривать с вами — это самое увлекательное из того… что было в моей жизни.
Лорд Брэйдон молчал, и она добавила:
— Я не верила до этого, что в целом мире может быть мужчина, подобный вам.
— В каком смысле?
— Вы… молодой и в то же время такой… мудрый, как будто у вас за плечами… долгие годы. Вы принадлежите светскому обществу — и в то же время… если, конечно, вы не… превосходный актер… вам доставляет удовольствие прогуливаться наедине со мной… в этот прекрасный день.
Ее слова не воспринимались как комплимент.
Просто она рассуждала вслух, пытаясь понять его.
— Я охотно соглашусь со всем этим, — сказал лорд Брэйдон. — И какое же заключение вы сделаете обо мне?
— Что вы… уникальный и очень… хороший человек! — с легкостью сказала Лоилия.
Она посмотрела на него.
Они не могли отвести глаз друг от друга.
Глава 7
Лорд Брэйдон прошел в каюту Тарстона Стэндиша; тот сидел на кровати с какими-то записями в руках.
— Как вы чувствуете себя? — спросил лорд Брэйдон.
Тарстон Стэндиш улыбнулся:
— Не присядете ли, милорд? Я хотел бы поговорить с вами.
— Я ожидал этого, но думал, что лучше оставить вас в покое на несколько дней, пока вы не оправитесь от раны.
— Мне намного лучше, — сказал Тарстон Стэндиш, — и прежде чем мы продолжим, — вот мой доклад об орудии, которым вы интересуетесь.
Он вручил лорду Брэйдону некоторые бумаги.
Уже после беглого просмотра он понял, что в них содержится именно то, что он хотел знать.
— Могу я передать эти бумаги принцу Уэльскому, с тем чтобы он представил их маркизу Солсберийскому?
Задавая этот вопрос, лорд Брэйдон испытывал неловкость, возможно, оттого, что был бы нарушен регламент передачи информации.
В конце концов маркиз посылал в Берлин Тарстона Стэндиша.
— Учитывая то, что вы спасли меня и мою дочь, — ответил Тарстон Стэндиш, — я не могу быть столь неблагодарным, чтобы не исполнить любое ваше желание.
Лорд Брэйдон молчал.
Он смотрел на бумаги и думал, в каком восторге будет от них принц Уэльский.
Он сможет сообщить нечто конкретное маркизу, и он будет, несомненно, «первым из услышавших».
— Бы знаете, как я вам благодарен, — продолжал Тарстон Стэндиш, — за то, что вы не только вызволили меня из Берлина, но и спасли Лоилию от катастрофических последствий ее необдуманных поступков.
— Надеюсь, вы не будете очень строги к ней, — промолвил лорд Брэйдон. — Она хорошо сознает, что сделала ошибку, и не совершит ее вновь.
— Я позабочусь об этом, — тихо сказал Тарстон Стэндиш.
Лорд Брэйдон взглянул на него, не понимая, что он имеет в виду.
— Это была моя последняя миссия, — объяснил Тарстон Стэндиш, — и благодаря вам она увенчалась успехом. Я бы не хотел, чтоб моя отставка сопровождалась провалом!
— — Я не понимаю.
— Значит, я должен внести полную ясность. Я очень болен, хотя об этом никто не знает, кроме моего доктора.
Лорд Брэйдон удивленно смотрел на него.
— Когда я покидал Англию, — продолжал Тарстон Стэндиш, — из разговора с моим врачом я понял, что даже если не добуду чертежи немецкого орудия, которое так интересует маркиза Солсберийского, лично для меня это не будет иметь какого-либо значения, поскольку я не успею возвратиться, чтобы пожать плоды своего провала.
Лорд Брэйдон все еще ничего не понимал, хотя и не прерывал его.
Тарстон Стэндиш, однако, почувствовал его недоумение и сказал без обиняков:
— У меня туберкулез, и одно легкое уже сильно повреждено. Как вы понимаете, милорд, вопрос о моей смерти решится в сравнительно короткое время; доктора бессильны спасти мою жизнь.
— Я сожалею… страшно сожалею, — с сочувствием сказал лорд Брэйдон.
