Кассия накинула ее на волосы и закрепила великолепной бриллиантовой тиарой, также присланной маркизом. Она долго любовалась необычным изделием ювелирного искусства, изготовленным в царствование Людовика Четырнадцатого, в виде сверкающего цветочного венка.
Кассия никогда раньше не носила тиару и сейчас, глянув в зеркало, почувствовала себя героиней волшебной сказки — сказки, в которую превратилась ее жизнь с того момента, как она пересекла Ла-Манш на яхте маркиза.
Увидев впервые замок, с его пятью фонтанами, возносившими к небу струи искрящейся воды, она подумала, что видит прекрасный сон.
Но грезить не было времени. Перри уже стучал в дверь, чтобы проводить ее в часовню по боковой лестнице, подальше от любопытных глаз.
Когда они ступили в коридор, ведущий к часовне в глубине замка, Кассия увидела лежавший на стуле букет ландышей, предназначенный специально для невесты, и поняла, что маркиз выбрал эти цветы, потому что ее спальня дома, в Англии, носила название «Комнаты Ландышей». Только он, с его необычайной проницательностью и вниманием к каждой детали, мог вспомнить о подобной вещи и сделать так, чтобы букет появился в нужную минуту.
И Кассия уже не удивилась, когда увидела, что всего за несколько часов, прошедших со времени их решения обвенчаться, часовню успели украсить белыми цветами. Бесчисленные свечи горели у алтаря и на стенах, как и во всем, принадлежавшем маркизу, здесь царила красота.
Маркиз не сводил глаз с невесты. Он не переоделся, лишь добавил к вечернему костюму орденскую ленту через плечо и бриллиантовый крест, заколотый под галстуком.
Орган играл тихую мелодию. И когда в завершение церемонии венчания он надел кольцо на палец Кассии, она услыхала пение ангелов высоко вверху. Музыка, которую они слышали, исходила из их сердец, а песня стала частью их самих и света, разливающегося в душах.
Священник благословил новобрачных, и Кассия знала, что Господь уже осчастливил её, позволив найти истинную любовь как раз в тот момент, когда на уже отчаялась. И поскольку они были словно половинками единого целого, Кассия поняла, что и маркиз думает о том же и благодарит Бога за то, что его поиски наконец окончены.
Они поднялись с колен, и маркиз повел Кассию по короткому проходу к лестнице, ведущей наверх. Никто не видел, как они направились в покои маркиза, оказавшиеся еще более великолепными, чем предполагала Кассия. Но сейчас она не сводила глаз с мужа, который, словно не смея прикоснуться к новобрачной, стоял как вкопанный, глядя на нее.
— Ты моя! — воскликнул он наконец. — Моя отныне и навеки!
Кассия инстинктивно шагнула к нему, но муж не поцеловал ее. Вместо этого он снял с ее головы переливающуюся огнями тиару и отступил, чтобы лучше всмотреться в Кассию.
— Ты похожа на святую, и я готов пасть перед тобой на колени, любовь моя, и поклоняться тебе.
— Я предпочла бы всю жизнь быть в твоих объятиях, — пробормотала Кассия, краснея.
Прижав ее к себе, маркиз прошептал:
— Мог ли я думать, что найду тебя как раз тогда, когда уже решил, что вообще не женюсь, потому что тебя просто не существует?
— А я думала… мы были так бедны, и, кроме Перри, я вообще не видела мужчин… и считала, что никого не полюблю.
— Но теперь чудо свершилось и мы вместе! — воскликнул маркиз.
И по тому, как серьезно он говорил, Кассия поняла: произнесенные ими обеты еще свежи в его памяти.
Но тут, словно вспомнив внезапно о крови норманнов, текущей в его жилах, он прижал Кассию к груди и впился в губы требовательным поцелуем.
И она снова подумала о волшебном сне, ставшем реальностью. Их тела так тесно были прижаты друг к другу, что она почти не помнила, когда он успел снять с нее вуаль и свадебный наряд и бросить их на пол. Но как только маркиз подхватил ее на руки, девушка вдруг смутилась и, что-то пробормотав, спрятала лицо у него на плече.
Муж уложил ее на подушки, разбросанные по огромной кровати с алыми занавесями и позолоченными столбиками. Кровать казалась такой большой, что Кассия, глядя на широкий балдахин и искусно расписанный потолок, ощущала себя крохотной и жалкой.
Несколькими минутами позже к ней присоединился маркиз. Он сжал ее в объятиях, и Кассия поняла, что только такие сны хотела бы видеть всю жизнь. Она в безопасности, окутана любовью, навеки связавшей их сердца, умы и тела.
— Я люблю тебя, люблю, — прошептала она. — О дорогой, милый Вер, я люблю тебя всем своим существом.
— Я обожаю тебя и боготворю, — отозвался муж, — и, сердце моего сердца, поверь, мы никогда не потеряем то, что нас соединило. Наша любовь будет расти с каждым годом, и ничто, даже смерть, не разлучит нас.
И Кассия твердо знала: слова его идут из глубины души. Она обняла мужа, и он, почувствовав, как трепещет ее тело, понял, что нашел совершенство, которое все мужчины пытаются обрести, но так часто разочаровываются. Он снова стал целовать ее, целовать, пока оба не взмыли в самое небо. Неутолимый жар горел в крови, а Божественный свет окутал новобрачных, осыпая звездами.
Долгое время спустя, когда свечи в золотых канделябрах почти догорели, Кассия чуть пошевелилась.
— Ты проснулась, любимая? — спросил маркиз.
— Я слишком счастлива, чтобы уснуть. И до сих пор не сознавала, что любовь может быть так чудесна, так отличаться от всего того, что я ожидала, — выдохнула Кассия.
— Чего же ты ожидала?
— Чего-то нежного и мягкого… вроде жужжания пчел и аромата цветов.
Маркиз притянул жену к себе:
— И какая же она сейчас?
— Свирепая… неукротимая… требовательная… властная… и невозможно ей не подчиниться.
— Я не испугал тебя? Не сделал больно?
— Нет… конечно, нет, просто я и представить не могла, что это может быть так… ошеломляюще и настолько прекрасно.
— Это только начало, — пообещал маркиз. — Мне нужно так многому научить тебя и выучиться самому.
— Чему же я могу тебя научить?
— Проникнуться красотой, и поскольку красивее тебя я никого не видел в жизни, это будет несложно. Ты можешь научить меня понимать людей, сочувствовать им, стараться помочь решить их проблемы и трудности, как и я пытался когда-то. — И, почти касаясь губами ее щеки, добавил: — Очень трудно, если нет рядом такого друга, каким, я знаю, ты всегда мне будешь.
Кассия ощутила, как глаза повлажнели от слез.
— Как можешь ты говорить мне такие чудесные слова? Слыша их, я чувствую себя такой жалкой… ничтожной… и ты ведь знаешь, я очень неопытна… и, возможно, не слишком умна.
— Ты настоящий мудрец в тех вопросах, которые действительно имеют значение, — серьезно заверил маркиз.
Положив руку ему на грудь, Кассия вздохнула:
— Теперь я знаю, почему, хотя ты кажешься сильным и всемогущим, мне все равно хочется защищать тебя, не дать никому причинить тебе боль, физическую или духовную. В то же время я чувствую себя в безопасности, потому что ты всегда сумеешь меня уберечь.
