Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
– Так вы не осуждаете мать Юли?
– Боже упаси. – Влад поднял вверх ладони, словно сдаваясь.
Катя заметила на лице психолога едва уловимую улыбку. С этой минуты она отчего-то вдруг поняла, что все у них с Владом будет хорошо. У нее потрясающий муж, он поддержит и примет – поскольку уже сделал это. Только благодаря его мудрости она успокоилась и перестала смотреть на Юлю как на источник проблем. Одна бы она точно с собой не справилась.
Занятия в Школе приемных родителей начались на следующий день, и недели побежали одна за другой. Глядя на своих сокурсников, Катя неожиданно почувствовала уверенность в себе. В группе собрались разные люди – и те, у кого не было родительского опыта, и те, кто уже растил одного-двух, а то и трех кровных детей. Катя заметила, что люди, прошедшие через опыт воспитания, многие вещи воспринимают намного проще. Ну, беспорядок в комнате, ну, солгал отцу – это же дети, с кем не бывает. Слишком жесткие установки и непоколебимые принципы мешают наладить отношения с детьми, а уж тем более с теми, кто приходит в семью подростками. Ты сам не качал их на ручках, не кормил с ложечки, не лечил во время детских болезней. Откуда взяться доверию и пониманию того, что делать надо так, как мама говорит?
Много оказалось в их группе «учеников», которые не готовы были даже слышать о кровных родственниках ребенка, отрицали сам факт их возможного существования. Не то что видеть или лично знать, даже говорить об «этих людях» были не готовы. Катя видела, как бережно, но упорно тренеры ведут группу к новому пониманию этого трудного вопроса.
– Зачем ребенку такая правда? – кипятилась больше других моложавая кандидатка лет тридцати пяти.
– Но подросток захочет поговорить о своих родных.
– А я не захочу, – парировала она.
– В этом случае не случится доверия. Он начнет искать поддержки у кого-то еще.
– Тогда, – тут же нашлась она, – я просто усыновлю младенца и ни о чем ему не скажу.
– Вы знаете, откуда в нашей стране взялась тайна усыновления? – Тренер оставил строптивицу в покое и обратился ко всей аудитории.
Взрослые, сидевшие в кругу, сосредоточенно молчали, кто-то отрицательно мотнул головой.
– В царской России никто не обременял сироту никакими тайнами, – тренер откинулась на спинку стула, – да это было и невозможно – вся жизнь на виду. Смертность высокая. Не стало родителей, ребенка приютили родственники или соседи. И всем все понятно. А вот эпоха сталинских лагерей поселила в людях страх. Сирот при живых родителях – так называемых врагах народа – становилось все больше. И надо было происхождение таких детей скрывать. Начали менять младенцам имена, фамилии, даты рождения, чтобы замести следы. Снять позорное клеймо. А потом практика вжилась в сознание. Превратилась в национальный код.
– В других странах разве не так? – встрепенулась Катя. Она вдруг поняла, что ровным счетом ничего не знает о том, как это устроено за пределами России.
– Нет. В той же Америке, Новой Зеландии, Австралии, да где угодно, от приемных детей ничего не скрывают. Наоборот. Прививают национальные традиции, учат вместе с детьми их родной язык.
– Ха! – Неугомонная кандидатка не удержалась от комментария. – А потом они вырастают и возвращаются к кровным родителям! На приемных плюют.
– Я работаю с приемными семьями десять лет и не знаю таких историй, – улыбнулась тренер, и Катя позавидовала ее ангельскому терпению, – родной становится та семья, которая заботится, которая принимает ребенка всей душой. Он это чувствует.
– Да тысячи ситуаций, – женщина фыркнула, – вон даже по телевизору показывали. Вырастают и едут из этих своих Америк искать кровные семьи в России.
– Едут, – тренер торопливо согласилась, – чтобы понять, от кого они произошли, почему их в детстве оставили. Это важно для формирования личности ребенка. Каждый из нас имеет право знать свои корни…
Не в каждом, как заметила Катя, но во многих и постепенно удавалось менять сознание. Катя и сама шаг за шагом усвоила, что усыновленный или приемный ребенок – это всегда дитя двух семей. Ребенок приходит в дом вместе со всеми своими родственниками – они в его сердце и голове. В мыслях всегда будут и кровные мама с папой, и многие другие члены семьи. Только в Школе приемных родителей Катя осознала, что принять ребенка – это все равно что вступить в брак: вместе с супругом получаешь кучу родственников. Можно воспринимать их по-разному, но относиться к ним нужно ровно, желательно с уважением. Тренеры объяснили, что ребенок, чьих родственников новые родители даже мысленно не могут принять, чувствует подвох в отношениях, не может довериться новой семье. Бесконечное проецирование «ты такой же, как твоя мать», разговоры про «дурные гены» и тревожные ожидания, что ребенок повторит судьбу своих кровных родственников, разрушают отношения и приводят к возвратам. Хотя достаточно на базовом уровне познакомиться с генетикой, чтобы понять: ребенок вовсе не повторяет благодаря выдуманным «генам алкоголизма или наркомании» судьбу матери и отца. Таких генов, которые гарантированно определяли бы будущее, в природе не существует. Если внимательно изучить историю собственной семьи хотя бы в четырех-пяти поколениях, это станет самым прямым тому доказательством.
Благодаря учебе то, что вчера казалось невозможным, абсурдным, перешло в категорию «такое случается в жизни». Не было смысла кого-то корить или осуждать – любая беда в жизни ребенка туго завязана на ненужность и неустроенность взрослых. Сироты появляются там, где не находится ни одного сильного человека, а есть только слабые и травмированные люди. Эти качества неудачливых матерей, отцов и прочих родственников, в свою очередь, тоже произрастают из детства. Мама Юли, как теперь уже знала Катя, была жертвой алкоголизма собственной матери, бабушки Юли. Та пила, дети страдали – бродяжничали, жили временами в детдоме, а потом попали в тюрьмы. Замкнутый круг, который невозможно разорвать.
В отличие от многих других, тех, кто пока еще в глаза не видел подростков-сирот, Катя уже оказалась кое к чему готова. Она по-прежнему боялась последствий своего решения, но с каждым занятием ей становилось все легче: раздвигались границы сознания, уходили стереотипы. Она смогла объяснить себе, почему так непросто было со старшей дочерью, Настей, – ведь ради работы и своих увлечений они с Владом нередко пренебрегали вещами, которые необходимы маленькому ребенку: радостью игр, общения, совместной бытовой деятельностью. Конечно, ничего ужасного с Настеной из-за этого не произошло – ребенок рос в любви и достатке. Но Катя точно знала, что сложности с мотивацией в учебе и непримиримый подростковый бунт Насти родом из детства. Именно там дочке не хватило спокойствия и заботы, там она недобрала маминого времени и тепла. Там ей не хватало папы, который жил в параллельной реальности. Это и вылилось потом в непослушание. Кто бы мог подумать тогда! Первый год жизни ребенка называют периодом «донашивания» – малышу важно быть на руках матери, ощущать биение ее сердца, дыхание и тепло. Чем больше напитается он в это время любовью, тем устойчивее будет к жизненным невзгодам, тем успешнее станут складываться его отношения с миром и другими людьми.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
