Освободите меня От всех предрассудков. Пусть моя душа Будет незапятнана, Пусть мой ум Всегда и везде Будет свободен От ложных идей.
Р. Минаев. Освободите меня…
— А если не встанут? — спросил дядя Паша.
— Берите за шкуру и тащите в кухню, — резко сказал Федор. — Всех! Сию минуту!
— Есть! — отдал честь дядя Паша.
Дверь в гостиную снова заперли. Хмурый Иван с камерой на коленях сидел на табурете у мутного предрассветного окна. Ему было плохо, страшно и мучило похмелье. Федор поместился во главе стола, за которым они с дядей Пашей недавно поминали Зою. Лицо его было жестким. Никому не нравится чувствовать себя беспомощным и слепым щенком, а именно так в данный момент чувствовал себя Федор.
Они пришли. Все. Заспанные, кое-как одетые, недовольно галдящие. Часы показывали шесть.
Елена в синем атласном халате до пят, с недовольным помятым лицом; заспанный зевающий Дим и свежая, как цветок, Наташа-Барби; адвокатская чета — испуганная Стелла и бледный, как привидение, Артур; Лиза на сей раз без пестрого фартука, оставшаяся у двери, словно отделила себя от них; рядом с ней дядя Паша, слегка подшофе — после посещения «ледника», по его выражению, он налил себе стакан водки и опрокинул одним махом. Хмурый заспанный Миша пришел последним; уселся в кресло, закинул ногу за ногу. Не было лишь Марго и Рубана.
— В чем дело? — спросил Миша. — Мы же все вам сказали!
Своим «мы» и «вам», прозвучавшими вполне враждебно, он словно провел черту, отделяя Федора от остальных.
— Что случилось? — подала голос Елена. — А Марго позвали? Паша, пожалуйста, сходите за Марго!
— Никак опять семинар по философии? О смысле жизни? — фыркнул Дим. — А чего, самое время.
— Сегодня ночью была убита Марго! — отчеканил Федор, дождавшись тишины. — В гостиной. Убийца воспользовался шарфом, которым была задушена прошлой ночью Зоя. Убил и усадил в кресло, где сидела кукла. И зажег свечи на камине.
Потрясенные, они молчали. Оторопело смотрели на Федора.
— Как это… откуда вы… — пробормотала Елена. — Господи!
— Нашли ее дядя Паша и я. Так получилось. Убийца выкрутил лампочку в коридоре. — Он кивнул Елене. — Где она ночевала в эту ночь?
— Она вернулась к мужу! — закричала Елена. — Я же говорила! Еще в прошлую ночь!
Она закрыла лицо руками и зарыдала. Наташа-Барби взяла чашку, налила воды из-под крана, протянула Елене. Та, громко глотая и вздувая жилы на шее, выпила залпом. Черный грим на глазах, не снятый вечером, растекся, и она стала похожа на безумную панду.
— Хозяин спит в мастерской, — сказал дядя Паша. — Я был с ним две последние ночи, ведьма сказала, надо посторожить. Он был один.
— Она попросила постелить ей в спальне, — тихо сказала Лиза. — Леонард Константинович спит в мастерской на старом диване. Под вечер я закрываю окна и топлю печь.
— Она не объяснила, почему ушла от подруги?
— Объяснила… — Лиза замялась.
— Почему?
— Сказала, она много пьет и храпит.
— Неправда! — выкрикнула Елена. — Она не могла так сказать! Она сказала, что хочет быть около Рубана! Нечего врать!
— Ты, барышня, говори, да не заговаривайся! — рявкнул дядя Паша. — Ишь моду взяли в чужом доме свои порядки заводить! Хозяин спит в мастерской, и баста.
Елена зарыдала с новой силой.
— Возможно, кто-то слышал… хоть что-нибудь? — спросил Федор. — Кто-то выходил в коридор? Когда? Кому-то пришлось воспользоваться фонариком?
— Наша комната на втором этаже, — прошелестела Стелла. — Я ничего не слышала…
— Мы тоже на втором и тоже ничего не слышали, лестница не скрипела, — ухмыляясь, сказал Дим.
Похоже, убийство Марго не произвело на него ни малейшего впечатления, и Федор подумал, что их с Марго связывали странные отношения. Похоже, пасынок действительно ненавидел мачеху. И еще подумал, что теперь Дим единственный наследник, а кроме того, равнодушный пьяница и циник. Бедная Наташа-Барби… хотя теперь уже не бедная, а наоборот, богатая.
Миша, видимо, подумал о том же.
— Ищи, кому выгодно, — сказал он с неприятной ухмылкой.
Наступила тяжелая тишина. Они избегали смотреть друг на друга.
— Да он спал как бобик, — сказал дядя Паша после паузы. — Выпросил у меня вечером бутылку водки, принял и спал.
— Он спал, это правда. Всю ночь. И про водку правда, — мягко сказала Наташа-Барби.
— Спасательные работы в разгаре, — снова ухмыльнулся Миша. — И водку пил, и спал, и по лестнице не спускался. Крыльев нету?
— Ты хочешь сказать, что это я… ее? — Дим, раздувая ноздри, смотрел на Мишу, и Федор подумал, что его расслабленность и пофигизм — поза, роль, которую парень играет, чтобы не висли и отвязались.
— Ты же ее ненавидел! Ты сейчас даже имени ее не можешь произнести. Ну, признайся!
— Да, не любил. Но не убивал!
— Докажи!
— Да пошел ты! Сволочь! — Дим рванулся к обидчику. Наташа-Барби удержала его, положив руку на плечо.
— Елена! — позвал Федор. — Что вы слышали?
— Господи! Да оставьте наконец меня в покое! — закричала Елена. — Я ее не убивала, если вы это имеете в виду! Понятно? Не убивала! Мы дружили! Отстаньте! — Она вскочила и побежала из кухни.
— Женская дружба… — заметил издевательски Миша. — Конечно, конечно.
— А где были вы, Федор? — негромко спросил Артур. — Может, вы что-то слышали? Как случилось, что вы нашли… Марго? — Он не решился сказать «тело» или «труп». — Мы имеем право знать. Обнажитесь перед обществом, так сказать.
Дим захлопал. Наташа-Барби снова положила руку ему на плечо, словно усмиряла, и он хлопать перестал.
— Имеете, — сказал Федор. — Вечером я был у Саломеи Филипповны. Ночью не мог уснуть, пошел на кухню сварить кофе. Ночник в коридоре не горел, и я вернулся к себе, взял фонарик. Встретил дядю Пашу, который услышал шаги и вышел проверить, кто ходит. Решили выяснить, почему не горит ночник. Сняли плафон, оказалось, лампочка выкручена. Проверили кухню, прихожую, потом гостиную, где обнаружили тело Марго. Было три ночи. Смерть наступила около двух примерно. То есть мы разминулись с убийцей на час… как мне представляется. Или меньше.
Федор не собирался рассказывать, как они пили водку, поминая Зою и журналиста.
— Откуда известно, что убийца воспользовался тем же шарфом? — спросил Артур. — Вы его сразу узнали?
