Книга Сезон охоты на мужей - Дарья Калинина

Горбун Феодор был задержан той же ночью благодаря рассказам девочки Нади, подтвержденным к тому же показаниями Катюши и Игнатия. Эти двое добрались до монастыря вполне благополучно и даже оказались там чуть раньше самих вернувшихся из Залесья полицейских. И рассказ этих двоих о том, как с ними обращались в Залесье, вызвал шквал возмущенных голосов в монастыре.

Больше всех возмущался отец Анатолий:

— Сектанты! А я говорил! Я предупреждал, что они там все в секте! И не пускали к себе никого постороннего. Надо же, экопоселение! Придумают же такое! Так я и знал, что это какие-то религиозные фанатики! Не мог Федька ничего дельного учинить, я же его знаю!

Последний возглас, вырвавшийся в запальчивости у почтенного священника, заставил смутиться его самого и насторожил компанию наших подруг, которые это тоже слышали.

— Откуда бы это отец Анатолий знает горбуна?

— Живут бок о бок. Ближайшие соседи, как не знать?

— Живут-то живут, но они почти не общались. И вообще, отец Анатолий это так сказал, словно бы горбуна знает чуть ли не сто лет.

— Ага, еще скажи, с детства!

Катя в перепалку подруг не вмешивалась. Она после возвращения из лап горбуна стала какой-то задумчивой и очень тихой. Совсем на себя не похожей. Это отметили все. Когда подруги пытались Катю расспрашивать о том, что с ней случилось, она отвечала уклончиво. Но когда они с Верой вышли поздним вечером подышать свежим воздухом перед сном, Катя призналась:

— Никак не могу забыть, как этот ужасный человек меня душил. У меня ведь и впрямь перед глазами вся моя жизнь пронеслась. Вот как ученые описывают, так все и было. Чувствую, что темнеет в голове, и вдруг прямо быстро-быстро картинки замелькали. Как ты думаешь, если это оказалось правдой, может быть, и все остальное тоже правда?

— Что именно?

— Ну, там белый туннель, свет в его конце, души ушедших раньше друзей и родственников, которые придут меня встречать…

— Конечно, правда.

Вера говорила так убежденно, словно бы сама сто раз помирала и хорошо знала, что там будет происходить.

— И ведь что не дает мне покоя, — продолжала Катя. — Если бы не эта девочка Надя, то я могла быть сейчас уже мертвой.

— Но этого не случилось.

Но Катя не унималась:

— Вот так вот живешь-живешь, а когда помрешь, и не знаешь, — продолжила она нудить. — Думала ли я, вставая сегодня с утра, что уже к вечеру меня может и не быть?

— Но ты есть!

— Да, в отличие от Аксиньи, я есть.

— Вот об этом и думай! История сослагательного наклонения не знает. Всякие там абы да кабы ею не учитываются. Ты жива, Аксинья мертва. И хватит забивать себе всем прочим голову. Надо думать, кто мог убить Аксинью и кто притащил ее тело в монастырь.

Красавицу с дивными золотыми кудрями, которую нашли в растаявшем сугробе возле трапезной, уже опознали. Ею и впрямь оказалась Аксинья — последняя любовь горбуна, пропавшая в Залесье три дня назад. Горбун свою причастность к смерти Аксиньи отрицал категорически. А вот остальные под давлением полиции начали потихоньку сдавать своего предводителя.

— Убил он ее. А до нее еще многих.

— Садист он. Любит своих баб мучить. Иначе он любви просто не понимает.

— Первое ему удовольствие — когда кого-то секут. Если день прошел, а никого не высекли, считай, даром прожит. А уж девок своих как он порет, страх смотреть. Иные от него все синие выходят.

— Как же вы это терпели?

— А куда же деваться? Сами подписались вдали от мира жить. Вот и терпели за грехи свои.

Паству дядя Феодор набирал себе исключительно покладистую. Был он отличным психологом и для будущего поселения отбирал людей тихих и кротких. Но так как натура самого горбуна требовала разрядки, то в числе добропорядочных он набрал нескольких молодых девчонок, не имевших близких родственников, но которым уже исполнилось по восемнадцать лет.

— Действовал осторожно. С малолетками или такими, за кого было кому заступиться, не связывался. К себе в терем брал одиноких девчонок, истязал их там в свое удовольствие, а затем их трупы его прислужники тайно хоронили в лесу. Всем жителям Залесья наутро после исчезновения очередной молодухи объявлялось, что девушка после успешно пройденного испытания уехала для дальнейшего совершенствования своей души в дальний скит за Уралом. Многие верили. А кто не верил, те все равно помалкивали, радуясь, что это не их дочь «отправилась за Урал».

Аксинью опознала ее сестра Надя. Та самая девочка, которая помогла Катюше избежать похожей участи, теперь ни за что не хотела возвращаться к тетке.

— Ну ее совсем! — доверчиво заглядывая отцу Анатолию в глаза, говорила девочка. — Тетка злая. Дерется все время. Чуть что — за розги хватается. Я лучше у вас останусь, можно? У вас ведь в монастыре детей розгами совсем не бьют? И кровь их не пьют? Дяденька Феодор врал нам про это?

Отец Анатолий, услышав, в чем его обвиняют, решил, что Надю обязательно оставит у себя. А там, как бог рассудит. Но возвращать девочку придурковатой тетке, которая уже погубила одну свою племянницу, было нельзя.

— Эта кроха промыслом Божьим уцелела, а ведь что за участь ее ждала в Залесье, подумать страшно.

Следователь Завирухин стал теперь в монастыре частым гостем. Сначала все перед ним робели, все-таки власть. Но Завирухин оказался совсем не страшным. Дела задержали его, и все свое время он теперь проводил в окрестностях монастыря, где, по его собственным словам, происходило слишком много странных и непонятных вещей.

— Будем разбираться.

Завирухин по приглашению отца Анатолия поселился у него в домике. И по вечерам приходил пить чай к подругам в келью. И никто не смел ему ничего сказать. Даже строгая ревнительница морали матушка Галина в этот раз помалкивала.

Подруги же были счастливы. Следователь оказался добрым и славным человеком, большим шутником, девушки с ним хорошо подружились. Днем они стряпали или покупали что-нибудь сладенькое к чаю и по вечерам душевно распивали чаи со следователем. Но ни от кого не укрылось, что главным образом Завирухин поглядывает на Катюшу.