Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
— А я пришел передать вам как раз приглашение на прогулку, — весело произнес Герхард. — Представьте, милые дамы: супруг нашей Элизы наконец-то сообразил, что ведет себя несколько невежливо и, дабы загладить свое невольное прегрешение — мы ведь извиним суровые обычаи его родины? — приглашает всех нас на свой флагман.
— Ты хотел сказать «варварские обычаи»? — прищурилась Селеста и тут же взглянула на меня. Я кивнула: может быть, на корабле удастся перемолвиться с Элизой хоть словом? — Надеюсь, он не намерен нас похитить?
— Обычаи его родины все-таки не настолько варварские, — усмехнулся Герхард. — Но я советовал бы вам одеться поскромнее и прикрыть плечи и лица. Не потому, что так принято в стране нашего зятя, а потому, что иначе на морском ветру да на таком солнце вы мгновенно обгорите!
Положим, у меня кожа была далеко не такой нежной, как у Селесты, но я тоже кивнула: Герхард был прав, не стоило рисковать.
— А почему «поскромнее»? — спросила она. — Чтобы не смущать моряков?
— Чтобы не запутаться кружевным подолом в каком-нибудь просмоленном канате, — ответил Герхард и добавил: — Вечером обещают фейерверк, должно быть, это очень красиво! Ну, не буду мешать вам, мне еще нужно отдать кое-какие распоряжения…
Когда он вышел, мы переглянулись.
— По-моему, это наш шанс, — произнесла Селеста.
«А не кажется ли тебе странным это приглашение? — написала я, снова открыв блокнот. — Неужели наш зять в самом деле понял, что ведет себя неприлично, и решил загладить вину? Что-то не верится мне в такие порывы!»
— Мне тоже, — согласилась она. — Но отказываться от приглашения глупо. И некрасиво, если уж на то пошло.
Я кивнула: не вполне ясно, что двигает нашим зятем, но пока мы не окажемся на борту его корабля, не узнаем этого…
* * *
Флагманский корабль шахди Оллемана был очень красив. Он отличался от знакомых нам судов: иные обводы, иная оснастка, яркие праздничные паруса… Пожалуй, решила я, ступив на палубу, устланную коврами, это не боевой корабль, а что-то вроде праздничной золоченой кареты: он может ходить по морю, и ходить быстро, на нем есть пушки, но предназначен он не для войны, а для того, чтобы пускать пыль в глаза. Я видела, как был украшен тот же «Ретивый»: на нем имелась носовая фигура, была и резьба по дереву, особенно красивая в каюте Клауса (я рассмотрела это уже потом, когда корабль ушел на дно, и можно было порыться в обломках и подобрать разные интересные вещички). Там, однако, это не было так уж заметно, здесь же роскошь просто била в глаза! Право, к чему столько позолоты и прочей мишуры? Все эти украшения смоет первым же сильным штормом! Улетят по ветру гирлянды и кисейные занавеси, уйдут на дно прекрасные шелковые ковры, а уж сколько драгоценной металлической утвари с редкостной красоты чеканкой затонет на радость местным русалкам — и вовсе не перечесть! Ну а все эти фонари и курильницы, в которых тлеют благовония, запросто устроят пожар, а пожар на корабле — это не шутки.
— Похоже на плавучий бордель, — негромко сказал Вернер Кристиану, а тот заухмылялся и добавил:
— Только танцовщиц не хватает.
— Это же семейный праздник, дурья твоя башка! Какие еще танцовщицы?
— Ну, может, дожидаются в трюмах?
Я сделала вид, будто ничего не услышала.
Эти двое братьев, похожих, как две капли воды, казались мне самыми неунывающими из всех. Во всяком случае, близнецы не пропускали ни одной юбки и ни одной бутылки, и если их и тяготило что-то, они не подавали виду.
Корабль назывался «Лебедь», и меня кольнуло недоброе предчувствие. Нет, он и в самом деле издали походил на гордо изогнувшую шею птицу (а вблизи больше напоминал павлина, так пышно был украшен), но… Оллеман ведь знал о том, кем побывали его зятья, верно? Было ли это название злой шуткой или же он не имел в виду ничего дурного?
Ответов на эти вопросы у меня не было, но я видела, что братьям тоже не пришлось по нраву имя корабля.
Ну а на борту нас ожидали угощения и прохладительные напитки, а еще мы с Селестой и придворными дамами вовсе могли не опасаться обгореть на солнце: на палубе были натянуты балдахины, и в их тени царила приятная прохлада.
Ближе к вечеру «Лебедь» снялся с якоря и неторопливо вышел из гавани: запускать фейерверки возле причалов, где было не протолкнуться, сочли слишком опасной затеей — ветер поднялся сильный, а достаточно одной искры, чтобы вспыхнули снасти!
В открытом море было так тихо и спокойно… Я невольно залюбовалась волнами и очнулась, только когда Эрвин обнял меня за талию.
— Какой простор, — негромко сказал он. — Не разберешь, где кончается море и начинается небо. А может, они и вовсе не разделены, просто мы этого не видим своим слабым человеческим зрением? Говорят ведь опытные мореходы, мол, в бурю небо с водой перемешиваются…
Я прижалась к его плечу.
— Скоро начнется фейерверк, — сказал он мне на ухо. — Как только стемнеет. Ветер немного стих, небо ясное, будет красиво!
Как на «Ретивом», — подумала я и невольно поежилась.
Должно быть, Эрвин угадал мои мысли, потому что еще крепче обнял меня. А потом сказал вдруг:
— Странные мысли приходят мне в голову на этом корабле. Так и тянет скинуть плащ, развернуть крылья, и наплевать, знает кто о моем увечье или нет… Крылья… — повторил он и нерадостно усмехнулся. — Одно крыло. С одним не взлетишь, если только с верхушки башни — раз, и вниз. И делу конец…
За спиной гулко бабахнуло, и в темном вечернем небе распустился огненный цветок, а за ним взмыл ввысь извивающийся зверь — не то морской змей, не то какое-то сказочное чудовище, — закрутился колесом и рассыпался искрами. Потом были еще огненные фонтаны, бившие, казалось, со дна моря, какие-то мерцающие облака, но меня они не радовали.
— Вспоминаешь праздник на «Ретивом»? — спросил вдруг Эрвин, и я кивнула. — Я так и подумал. Идем лучше в каюту, не хочу я смотреть на это. Красиво, а радости никакой…
Каюта была невелика, но и на том спасибо: всех гостей так разместить не вышло бы, и многие ночевали на палубе, в шатрах. Впрочем, вряд ли кто-то собирался спать сегодняшней ночью: веселые выкрики и песни говорили сами за себя.
«Я тоже не собираюсь спать», — подумала я, освобождая Эрвина от неизменного плаща. И от камзола, и… нет, рубашку пришлось оставить, не то и я обзавелась бы ожогами по всему телу!
— Мы же договорились, Марлин! — попытался он отстраниться, но я оказалась сильнее.
Иллюминатор был открыт, и морской ветер доносил соленые брызги — они приятно остужали разгоряченную кожу: мне было жарко и от желания, и от неловкости. Со стороны же, наверно, это действо выглядело вовсе уж смешно и нелепо, но подсматривать за нами было некому, и на том спасибо! А услышать нас вряд ли могли: на палубе веселились так, что корабль раскачивался поперек волны… хотя, возможно, мне это просто показалось.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
