— Ваше Высочество, — донесся извиняющийся шепот.
Тересса подняла голову, откинула одеяло. Холодный воздух захватил дыхание. Растрепанная коса попала под локоть, и, дернув головой, Тересса чуть вскрикнула от боли. Озябшими руками она стала шарить под подушкой в поисках заколок. Нащупав в темноте несколько штук, Тересса туго обвила косу вокруг головы и аккуратно заколола. Последний раз ей удалось вымыть голову больше недели тому назад, и по крайней мере дня три не было времени расплести косу и как следует причесаться.
Тересса натянула через голову тунику, сунула ноги в сапожки, а за отворот голенища острый кинжал.
— Я готова, — пробормотала она, надевая перчатки и выходя из палатки наружу.
Омрик Баларан из Кроема ждал ее, держа на весу два коротких меча.
— Вы не передумали позаниматься, Ваше Высочество? — почтительно спросил Омрик. — Я… ну, видел, что в вашей палатке допоздна горел свет.
— Не будем пропускать ни единого дня, Омрик, — бодро проговорила Тересса. — А желание у меня не пропало. Потерялись заколки.
Омрик хихикнул. Его длинная фигура едва очерчивалась в слабом предутреннем свете. Они направились в небольшую рощицу, рисовавшуюся неровной линией на фоне темно-фиолетового неба.
— Стой! — послышался резкий окрик справа.
— Омрик и Тересса. — Она порадовалась тому, что невидимый часовой был настороже.
«Расставь часовых за лагерем большим кругом, — вспомнила Тересса слова Коннора. — Так чтобы они увидели любого, прежде чем он сам заметит лагерь».
Совет отменный.
Они вышли на поляну, окруженную кустами. Омрик притоптал траву и отшвырнул ногами камни. Тересса взяла у него из рук свой меч и со свистом рассекла воздух коротким клинком. Всякий раз, приступая к занятиям с мечом, она вспоминала Коннора. Омрик был терпелив и добр, и все же Терессе во время этих тренировок всегда не хватало Коннора.
— Начнем, Ваше Высочество? — предложил Омрик.
«А Коннор сказал бы: «Берегись!» подумала она.
Вжик! Блямс! Дзынь!.. Они бились без передышки. Пальцы Терессы с трудом сжимали рукоять меча, болели плечи, ломило спину, подкашивались ноги. А Омрику было хоть бы что. Он даже не вспотел. Впрочем, и Тересса чувствовала, что с каждым днем боль и усталость приходили чуть позже, зато удары становились резче, а в руках появлялась неожиданная сила.
И все же сейчас она устала. Омрик, ничего не замечая, увлеченно наскакивал, делал выпады, наносил удары. Тересса, защищаясь, попятилась, тряхнула головой. Воткнутая наспех в волосы заколка выскользнула. Распустившийся хвост косы упал на глаза.
— Ох! — вскрикнула Тересса, откидывая от лица волосы. Омрик тут же поднял меч клинком вверх.
А Тересса с сожалением глядела под ноги на взбитую каблуками грязь. Теперь уже заколку не сыщешь.
— Может, на сегодня довольно, Ваше Высочество? — вежливо спросил Омрик.
Тересса хотела было заупрямиться, но сообразила, что сегодня они занимались намного дольше обычного. Бледное зимнее солнце, проглядывая сквозь серую облачную пелену, висело уже над верхушками деревьев.
— Хорошо, Омрик, — кивнула она, заставив себя улыбнуться. — Иди. Я догоню тебя. Попытаюсь все же отыскать заколку.
Он поклонился, взял у нее из рук меч и бодрым шагом направился в сторону лагеря.
Тересса наклонилась, шаря глазами по вязкой жиже. Тяжелая коса, еще кое-как державшаяся на оставшихся заколках, комом сползла на ухо. Тересса поморщилась, потом вдруг рванула косу за пушистый хвост. Заколки брызнули в разные стороны. Мгновение она держала в руке эту надоевшую ей косу, толстую, плохо заплетенную, тяжелившую голову. И вдруг с придушенным стоном наклонилась, выхватила из-за отворота сапожка острый кинжал и, вытянув косу на длину руки, с остервенением стала ее кромсать. Она гневно пилила, резала плохо поддающиеся волосы до тех пор, пока коса не осталась в руке. Короткие кудри свободно рассыпались по плечам.
Что бы сказала мама? Королева так гордилась длинными волосами Терессы, стекавшими шелковистой волной до самых колен. Вечерами королева Астрен любила сама расчесывать косы дочери, вплетать в них жемчуга.
Глаза Терессы наполнились слезами. Она прижала к щеке отрезанную косу, словно в ней осталось тепло прикосновений нежных рук матери.
Издали донеслись чьи-то голоса, потом резкий возглас.
— Его Светлость ищет вас, Ваше Высочество, — вынырнул из кустов часовой.
Гариан? Что еще случилось?
— Иду! — прокричала Тересса и сама поморщилась от пронзительного звука своего голоса.
Она еще раз посмотрела на то, что совсем недавно было ее косой, а теперь превратилось в спутанный клубок неровно обрезанных волос. Размахнувшись, она изо всех сил швырнула их в густую поросль кустов и с каким-то мрачным удовлетворением наблюдала, как они рассыпаются, развеиваются по ветру.
«Исчезли, — подумала она и тут же ожесточенно одернула себя. — Исчезли и теплые ванны по утрам, и служанки, завязывающие ленты в косах. Нет больше музыки и медленных танцев, театра, долгих разговоров об актерах и пьесах. Мама, мамочка, как хорошо, что ты не можешь видеть меня сейчас!»
Слезы жгли глаза, но она не могла себе позволить расслабиться, разреветься. В лагере ее встретили удивленными взглядами. Некоторые даже останавливались и молча покачивали головами. А Тересса с удовольствием ощущала свои короткие, как у юноши, развевающиеся на ветру волосы.
Гариан стоял около ее палатки и, увидев Терессу, просто онемел.
— Гариан, — сухо проговорила она, — не можешь ли одолжить мне ремешок для волос?
Он безмолвно поднял руку, сдернул с головы свой узкий ремешок и протянул принцессе. Она перетянула волосы и облегченно вздохнула. О, сколько запретов разом она нарушила, срезав косу. Зато теперь чувствовала себя просто замечательно!
— Ну, — коротко спросила Тересса, — в чем заминка?
— В них. — Щеки Гариана пошли пятнами. Он ткнул рукой, одетой в тонкую перчатку, в сторону группки вновь прибывших добровольцев. Те стояли, сердито насупившись. — Они не желают выполнять моих приказаний. — И когда широкоплечий, одетый в лохмотья парень выступил вперед, Гариан поспешно добавил: — Будь это солдаты Алой Стражи, а не какие-то невежды оборванцы, я бы велел задать им хорошую порку.
— Порку? Да я тебе уши надеру, кривоносая ворона! — прорычал парень, наступая на Гариана.
— Держи себя в руках, — веско сказала Тересса.
Парень неуклюже поклонился и отступил на шаг.
— Простите меня, принцесса, но если я еще раз услышу от этого кривоносого… балду… — Он положил ладонь на рукоять меча.
— Балду? — переспросила Тересса, едва сдерживая улыбку.
— Ну да, оскорбление, — пояснил парень сквозь сжатые зубы.
