Книга Главные вещи - Юрий Серов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Заканчивался девятый класс, школа готовилась к выпускным экзаменам, ребята занимались и ходили на дополнительные занятия, а я не мог вбить в голову алгебраические термины, болтался по улицам и ждал лета, чтобы не видеть надоевшие лица одноклассников и приторные оранжевые стены коридоров. За восемь лет восьмая школа превратилась из родного дома в чистилище. Я поднимался, завтракал, кидал в портфель учебники и тетрадки и плёлся на уроки. В кабинете садился на «Камчатку», смотрел в окно или лежал на парте, на перемене шёл курить, а по возвращении занимал родное место. Уроки не интересовали, на физкультуру мы с Денисом забили и последнюю четверть закрыли с неудом, остальные предметы перекатывались с троек на четверки, и дальнейшие перспективы летели в трубу.
Экзамены я сдал на тройки и в десятый класс не перешел: директриса добро не дала. Мама расстроилась, а я обрадовался и предложил как вариант тридцать восьмую школу рядом с домом. В июле забрал документы, личное дело и перевёлся.
Следующие два года разительно отличались от прошлых лет. Дружный десятый «в» вместе гулял по вечерам, собирался на дни рождения и бегал на перемене курить. По вечерам мы сидели в садике или тусовались в подъездах, если на улице крепчал мороз, пили пиво, смеялись и веселились до упаду, а утром бежали на уроки.
После выпускного класс разошёлся по институтам и армиям. Я поступил на юридический факультет в Московский институт права, где компания подобралась разношёрстная и залихватская: казах Аслан, русский богатырь Василий, хохол Иван и мордвин Лёшка. С первого курса мы по сложившимся традициям заняли последние парты, где читали книги и журналы, слушали музыку, отсиживались на семинарах и изредка записывали лекции. Напрягались только во время сессии, ибо вылетать и отдавать долг родине не входило ни в чьи планы. Тогда лень и ничегонеделание отодвигались на второй план, спешно копировались тетради девчонок и готовые шпаргалки, по ускоренной программе штудировались учебники, и к зачётам и экзаменам банда лодырей подходила во всеоружии.
На первом курсе я плотно сблизился с Лёшкой. Он переехал в наш дом на проспекте Ленина, и домой мы ездили вместе. Завязалось общение, и однажды Лёха узнал о моём увлечении писательством. Попросив старые тетрадки и рукописные книги, он за выходные ознакомился с записями, похвалил и признался, что тоже мечтает попробовать. Спонтанно мы организовали вылазку в поля, прогулялись по протоптанным дорожкам, придумали сюжет будущего рассказа, а вокруг белел снег и завывал ветер, и ничто не мешало двум единомышленникам считать себя талантливыми людьми. Лёхина фантазия бурлила и выливалась через край, а я ловил её и записывал на бумаге, – так и работал над «Подземными крысами» наш графоманский тандем.
Напарника я вскоре потерял. Лёха с родителями снова переезжал, на этот раз в частный дом, далеко от района, и виделись мы реже. Его подруга забеременела, дело пахло свадьбой, и писанина отходила на второй план. Друг вступил во взрослую жизнь. Повесть о войне в подземелье я дописал один, один ходил по полю, ища вдохновения и новых тем, и один встал на путь творца слова. Писательство и есть стезя для одиночек.
Институт я, как и школу, закончил, понимая, что он не нужен. Диплом с тройками, четвёрками и пятёрками лёг на полку и покрывается пылью, а я болтаюсь по жизни в поисках места, меняю каждые три месяца работу, пишу рассказы, иногда езжу на фестивали и конкурсы, но слайд, когда я учился в тридцать восьмой и институте права, храню как самый драгоценный. Золотое время ничегонеделания, творческих открытий и бессонных ночей под настольной лампой с ручкой в руке и остывшим чёрным чаем, – это счастливое время, в которое хочется вернуться, окунуться с головой и не выныривать…
Небо в начале апреля странного цвета: смесь белого, серого и тёмно-серого. Солнца не видно, выглядывает из-за облаков оно редко, улыбнётся разок-другой и спрячется обратно.
Глебу нравилось апрельское небо. Вставая утром и открывая окно, парень глядел вверх и ощущал одиночество каждой клеточкой тела.
После неизменного утреннего ритуала – душ, яичница или омлет, пара гренок и кофе с молоком. Щелчок дверного замка, щелчок зажигалкой, сигарета синего «Винстона» – и пешком до метро.
Глеб снимал комнату у одинокой пожилой женщины. Снимал около года, платил за аренду без пропусков, и хозяйка не выгоняла. Привыкла к молчаливому квартиранту и предложила продлить срок договора. Глеб против не был. Квартира удобная, чистая, в десяти минутах от станции Медведково – что ещё надо?
Метро в час пик – отдельная тема для разговора. Душное, набитое людьми, пахнущее терпким потом и ядреными духами. Втискиваешься в вагон, толкаешься, получаешь локтями в спину и по бокам, задыхаешься, но иной альтернативы у тебя нет. По московским пробкам не накатаешься.
Глеб не любил подземку. Ежедневно он попадал в страшные часы, когда окружающая действительность напоминала ад. Выносить подобное означало гробить организм, но парень терпел, хотя голова порой напоминала набат, а уши закладывало от перепадов давления.
На Лубянке, помнящей теракты 31 марта, Глеб выходил, шёл к офису, выкуривая последнюю до обеда сигарету, разговаривал с коллегами, пока поднимался по лестнице, садился за рабочее место и до трёх часов забывал обо всём на свете. С девяти до трёх существовали только он и добрый десяток заявлений от недовольных клиентов. Кому-то причинили вред в аварии, кто-то погорел на сделке, кому-то впарили страховку при кредите, – люди попадались разные, но всех их объединяло одно: проблемы, с которыми юрист Глеб должен был справиться. Быстро, качественно и надёжно, как в рекламе, что висела на щите перед офисом.
Рабочий день проходил быстро. Разговаривая с людьми, парень не замечал, как проходит время. В три часа они прерывались на обед, спускались в столовую, тридцать минут отдыхали, а потом возвращались к чужим проблемам, и все становилось на круги своя. Без пятнадцати шесть главный адвокат, а по совместительству директор фирмы покидал кабинет, прощался со всеми, и когда дверь за ним закрывалась, начиналась всеобщая эвакуация. Дела оставляли на завтра, одевались и уходили.
После работы Глеб гулял по Москве. Шёл к Охотному ряду или в район Китай-города, изучал столичные красоты, изредка мечтал, глядя на элитные квартиры по Тверской, что и он когда-нибудь будет жить на самой дорогой улице мира, улыбаться богатым туристам из открытого окна и стряхивать вниз пепел кубинской сигары.
Через час парень заходил в «Му-му» на Мясницкой улице, набирал еды и садился у окна. Ему нравилось уютное, тёплое и недорогое кафе. Порой он задерживался допоздна, до закрытия, втайне надеясь познакомиться с симпатичной девушкой, или увлекшись игрой в ноутбуке, улыбался официантке, которая равнодушно просила его приходить завтра.
Месяц-полтора он жил так. Работал, гулял, дышал полной грудью, но вскоре надоело. От Москвы несло безразличием, всех интересовали деньги, либо где их больше урвать, девушки смотрели мимо – на дорогу, на чёрные внедорожники с номерами «197». Молодой неудачник в костюме, горбатящийся на чужого дядю, не походил на идеального мужчину. Он был просто никем, лучшие мчались по Кутузовскому проспекту, сверкая синими мигалками.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Главные вещи - Юрий Серов», после закрытия браузера.