Теплоход уже пришвартовался, и клоун Джеки бегал по коридору, предупреждая туристов, что завтракать они будут уже в отеле.
– Самира! – крикнул Рон. И куда она только подевалась?! Могла бы по крайней мере приготовить кофе. Похоже, девчонке все-таки придется преподать урок послушания. Разве женщина не обязана заботиться о мужчине? Похоже, ржавчина равноправия добралась уже и до Востока. Мир катится в пропасть. – Самира!
В дверь постучали.
– Войдите! – раздраженно бросил Рон, доставая из холодильника банку «грольша».
– Мистер Тайлер?
– Да? – Он выпрямился – на порога стоял помощник капитана. – Что такое?
– Здесь представители датской полиции, мистер Чалмерс. Говорят, что у них к вам есть вопросы.
– Какие, к черту, вопросы?! – возмутился Рон, чувствуя неприятный холодок в груди. – У меня экскурсия.
– Боюсь, я ничем не могу вам помочь. – Моряк отступил, а его место занял дюжий малый с соломенными волосами, широким, усеянным веснушками лицом и роскошными усами, придающими ему сходство с моржом. За его спиной маячил незнакомец в строгом костюме, с холодными глазами.
– Инспектор Ларссен. Пожалуйста, оденьтесь, захватите документы и следуйте за нами. – Рыжий кивнул в сторону штатского. – Это Свен Йорнберг из копенгагенского отделения Интерпола.
– Это какое-то недоразумение, – попытался возмутиться Рон без особого, впрочем, энтузиазма. – Я британский гражданин и…
– С британским консулом мы уже связались, – перебил его человек из Интерпола.
– Вы хотя бы позволите мне поговорить с супругой? Или к ней у вас тоже есть претензии?
Ларссен и Йорнберг переглянулись.
– К миссис Тайлер у нас вопросов нет. – Полицейский покачал головой и, подумав секунду, добавил: – Хорошо, у вас десять минут на все.
– Спасибо за любезность, джентльмены. – Итак, о последнем деле им, похоже, ничего не известно. В кейсе у него лежали кое-какие бумаги, отнюдь не предназначенные для глаз следователей, и немалая сумма денег. Оставлять все это Самире он не собирался, но не забирать же с собой? Уничтожить? Не дадут. Разве что выбросить папку с фальшивыми паспортами в окно? Рон уже собирался закрыть дверь, когда в коридоре появилась Самира в сопровождении супружеской пары – молодой симпатичной женщины с рыжеватыми волосами и сурового на вид мужчины.
– Дорогая, мне придется проехать с этими господами. Надеюсь, к обеду вернусь. – Ларссен и Йорнберг на это оптимистическое заявление никак не отреагировали. Может, все еще обойдется, попытался успокоить себя Рон. – Не волнуйся, все будет в порядке. Отдыхай. Сходи на экскурсию. Копенгаген чудесный город. – Он взял ее за руку. – А сейчас мне нужно с тобой поговорить.
Последовавший за этим эпизод стал одним из самых неприятных в тридцатилетней жизни Рона Чалмерса и окончательно подорвал в нем веру в человеческую благодарность.
– Мне не о чем с тобой говорить. – Самира вырвала руку и повернулась к датчанам. – Вы из полиции?
– Да, – ответил Ларссен. – Миссис Тайлер…
– Я не миссис Тайлер. И он мне не муж. Меня зовут Самира Хамади. Я гражданка Ливана и хочу сделать заявление.
– Извините, я не вполне уверен, что правильно вас понял, – вступил в разговор Йорнберг. – Вы хотите сказать, что въехали в страну под чужой фамилией? Вы понимаете всю ответственность, которую берете на себя таким заявлением?
– Понимаю.
– Боюсь, что я не вполне понимаю, – растерянно произнес инспектор Ларссен. – Но если так, то вам тоже придется проехать с нами.
– Я готова.
– Я тоже поеду с вами, – решительно сообщил стоявший за ее спиной англичанин.
– А вы кто такой? – вырвалось одновременно у Ларссена и Чалмерса.
– Сэм Кворри, подданный Великобритании и частный детектив. – Сэм вытащил из кармана паспорт и удостоверение.
Ларссен коротко взглянул на документы и снова посмотрел на Йорнберга.
– Прошу извинить, мистер Кворри, но в каком качестве вы собираетесь сопровождать господина Тайлера?
Сэм покачал головой.
– Не его. Я собираюсь сопровождать эту женщину. – Он кивнул в сторону Самиры. – И я намерен защищать ее интересы.
– Боюсь, одного вашего желания недостаточно. При необходимости госпоже Тайлер будет предоставлен адвокат, хотя сейчас у нас нет к ней никаких претензий. Кто вы ей, просто…
– Я ее брат, – сказал Сэм и положил руку на плечо молодой ливанки.
Рон Чалмерс выкатил глаза.
Софи Грин побледнела и прислонилась к стене.
Ларссен и Йорнберг в очередной раз переглянулись.
Самира Хамади изумленно уставилась на человека, с которым познакомилась лишь несколько дней назад.
– Господа, ну что же вы столпились?! – укоризненно воскликнул Джеки. – Вы же не на сцене.
Последующие два дня прошли как в тумане. Софи почти не видела Сэма, который метался между полицией, посольством и отелем. Она ходила на экскурсии, гуляла по улицам старого города, покупала сувениры, но мысли снова и снова возвращались к той сцене на теплоходе. Софи ни о чем его не расспрашивала, приказав себе набраться терпения и ждать. В первую ночь он даже не пришел ночевать, и она проворочалась почти до утра, вздрагивая от каждого стука и шороха. Сомнения были, но Софи гнала их прочь, а на вопросы любопытных отвечала короткими, ничего не значащими фразами.
Сэм вернулся к вечеру второго дня. Софи встретила его беспокойным взглядом. Он был серьезен, даже хмур, и сердце ее сжалось от нехорошего предчувствия.
– Ну что? – спросила она, затаив дыхание. – Где Сара… то есть Самира?
– С ней все в порядке. Более или менее. Никаких обвинений ей не предъявили, только взяли показания в отношении Тайлера. Тот еще тип. Его разыскивают в нескольких странах. Теперь, думаю, загремит за решетку на несколько лет.
– А Самира? Тот шантаж, о котором ты говорил…
– Человек, которого они шантажировали, отказался от обвинения.
– А я его знаю?
– Наверное. Это Ричард Дженкинсон, кандидат в мэры Саутгейта. Мой хороший знакомый. – Сэм устало опустился на стул. – Самира сейчас у дяди, который живет здесь, в Копенгагене. Думаю, не сегодня завтра ее отпустят.
– И что дальше?
Он пожал плечами.
– Она могла бы продолжить круиз, но предпочитает вернуться домой. В Ливан.
На душе стало легче. Софи положила руку ему на плечо и заглянула в глаза.
– Ты, должно быть, проголодался?
– Да.
– Я закажу что-нибудь в номер.
Он взял ее за руку, потянул к себе и усадил на колени.
– Потом.
