— Спасибо за совет, — проговорил его насмешливый голос у нее над ухом. — Не премину им воспользоваться.
Взявшись за рукав ее блузки, он повернул Монику к себе. Она попыталась вырваться, и ткань блузки треснула, а Ривьер с силой схватил ее за запястье.
Прежняя Моника, которая никогда не осмеливалась сделать решительный шаг и надеялась, что ее никто не разочарует и не обидит, на долю секунды заколебалась.
Этого было достаточно для Ривьера, чтобы приблизиться, словно желая… поцеловать ее?
Однако новая Моника не стала думать дважды, прежде чем ударить его коленом ниже пояса.
Она вложила в этот удар все свои чувства, которые накопились в ней за время работы с этим негодяем.
Воздав ему за все его заслуги, Моника глубоко вздохнула.
— Определенно, не самая удачная идея, Ривьер.
Она резко открыла дверь и обнаружила стоящую за ней блондинку с тяжелой книгой в руках. Может, своеобразное оружие? Моника повертелась на каблуках.
— И поскольку на этот раз у меня есть свидетель, — добавила она, опять повернувшись к Ривьеру, — уже на следующей неделе у тебя появится много свободного времени.
Подмигнув молчащей девушке, Моника, переполненная гордостью за себя, зашагала по коридору в поисках телефона, чтобы вызвать полицию.
Диего несся на машине по улице Бобур до Музея кукол со скоростью, явно превышающей установленный лимит.
Он был разочарован, даже обижен, проснувшись один сегодня утром. Увидев записку Моники на столе, он преисполнился надежды, но она сменилась холодным страхом, когда он прочитал несколько строк оставленных ею на бумаге.
С чего это она вдруг решила, что сможет справиться со своим бывшим начальником именно сегодня утром? Диего сам намеревался повидаться с ним сегодня, но Моника его опередила.
Шины его машины завизжали, когда он резко притормозил, увидев знакомую вывеску музея.
Если что-нибудь с ней случилось…
Он даже не мог закончить свою страшную мысль. Моника очень выросла в его глазах с момента их первой встречи. Теперь в ней женственность сочеталась с цепкостью ума и деловой хваткой. Если ее бывший начальник каким-нибудь образом сможет поколебать ее уверенность в себе, он, Диего, лично оставит свой след на его физиономии.
Припарковавшись на стоянке, он поспешно вылез из машины, забежал в фойе и, игнорируя протесты билетера, зашел в дверь, на которой висела табличка «Только для сотрудников музея».
Он пробежал несколько метров по тускло освещенному коридору и почти наткнулся на Монику, рядом с которой шла еще какая-то девушка.
Хотя Диего краем глаза заметил на лице Моники насмешливую улыбку, все его внимание привлекли разорванный рукав ее блузки и большой неровный синяк на запястье. Синяк, которого точно не было вчера.
Ярость закипела в сердце Диего, в глазах потемнело, он удивился, как еще из его ушей не повалил дым. Горло сдавили спазмы гнева. Через мгновение он с трудом процедил:
— Где… он?
Моника отступила назад с озабоченным лицом и нахмурилась.
— Я справилась. Он…
Но Диего не дослушал ее. Стоявшая рядом блондинка молча указала на дверь кабинета за поворотом коридора.
— Диего! — крикнула ему Моника, но он не мог больше ждать. Его кулаки чесались от желания отлупить этого мерзавца.
Пробежав по коридору, он вскоре заметил свою цель. Все двери были нараспашку, в одной из комнат мужчина сидел на коленях на полу, прислонившись к столу, обливаясь потом и тяжело дыша.
Кулаки Диего автоматически сжались. Но он не успел получить удовлетворение от своей мести. Его кулак застыл в воздухе, потому что в поле зрения внезапно оказалось нахмуренное лицо Моники. Она что-то кричала.
— …И я уже вызвала полицию. Ты с ума сошел?
Ее гневный взгляд готов был испепелить его, в нем отсутствовал даже и след какой-либо благодарности.
Комок ярости, который застрял у него в горле, опустился в желудок. Диего почувствовал слабость. Так всегда бывает, когда совершаешь что-то глупое.
— Полицию?!
До его слуха донеслись приближающиеся звуки полицейских сирен, когда он наконец понял, что именно говорила ему Моника. Она действительно позаботилась обо всем.
— Да. Но теперь вместо того, чтобы арестовать напавшего на меня негодяя, они могут забрать одного слишком ретивого парня, который размахался здесь кулаками. — Разочарование появилось в ее глазах. — Черт побери, Диего! Почему ты не мог позволить мне самой со всем разобраться?
Потому что я боялся, что ты пострадаешь, разве неясно? — мелькнуло в его голове.
— Потому что это не профессиональная проблема, а угроза твоей безопасности. — Почему она не может понять, что возникшая ситуация не имела ничего общего с его чрезмерной заботливостью? Ей следовало в первую очередь попросить его сегодня утром пойти с ней. — Ты приняла не совсем правильное решение, придя сюда одна, признайся, Моника. Одно дело самой брать напрокат машину, другое — встречаться с человеком, представляющим собой угрозу.
Сирены замолчали. Через некоторое время вдалеке послышались голоса.
— Вопрос исчерпан, — бросила она напрягшись, когда в коридоре застучали шаги. — К тому времени, как ты приехал, я уже все уладила. Все кончилось. И полиция была в пути. Неужели ты не мог позволить мне насладиться чувством победы и удовлетворения, оттого что я сама решила свои проблемы?
— Я просто потерял рассудок, когда увидел тебя…
Спутница Моники уже приветствовала полицейских, а ее бывший начальник только что встал и ошарашенно глазел по сторонам.
Моника понизила голос.
— Потерял рассудок — это я принимаю. Но я не могу понять, почему ты не потрудился хотя бы выслушать меня.
— Как я могу спокойно сидеть и ничего не делать, когда ты разгуливаешь здесь в рваной блузке и с синяком на руке?
Она ожидала от него слишком многого. Ни один мужчина из его семьи не вынес бы такого вопиющего проявления неуважения к женщине.
— Но я хотела сама разобраться с этим. Я написала о своем желании в записке сегодня утром. Я говорила тебе на прошлой неделе и еще раньше, что хочу добиться чего-то сама.
— Черт побери, Моника! Я бы выслушал тебя по любому другому поводу. Я знаю, что никогда не стоит больше прикасаться к твоему проигрывателю. Я даже не последовал за тобой, когда ты брала напрокат машину. Но это другое дело. Я не могу позволить тебе самой решать такие вопросы, которые влекут за собой опасность подвергнуться домоганиям какого-то мерзавца. И потом… я ведь не ударил его. И как я мог бы смотреть в глаза тебе и другим людям, если бы с тобой что-нибудь случилось?
К тому времени полицейские усадили Ривьера в кресло. В любую секунду они могли подойти к ним и потребовать дачи показаний.
