Она уставилась на круглый ночник на противоположной стене, освещавший длинный коридор тусклым желтым светом. В ее памяти с будоражащей кровь отчетливостью всплыли все самые яркие моменты, связанные с Паулем.
Их совместная ночь в ее гостиной, поцелуй после собрания членов «Возрождения», последующие события — тот жуткий приступ мигрени и его трогательный уход за ней... И еще сегодняшний умопомрачительный танец...
Ей нестерпимо захотелось плакать, и она закусила губу, не желая поддаваться слабости.
Перед ее глазами возник образ Эмилии, в сердце больно кольнуло.
Он занят, с грустью подумала она. И я не имею никакого права мечтать о нем. У него есть женщина — красивая, соблазнительная, умная, а я принципиально не связываюсь с чужими мужчинами... Хотя... Если бы именно он сделал попытку переспать со мной... Я забыла бы обо всех своих принципах...
Ее бросило в дрожь.
Черт! — выругалась про себя она. Я совсем чокнулась! И должна убежать из этого дома как можно быстрее. Надо уничтожить свою дурацкую страсть, эту глупую любовь, пока они не разрослись до невероятных размеров, пока все еще не слишком далеко зашло.
Одержимая желанием поскорее осуществить свой план, она крепко сжала пальцы в кулаки, вскочила на ноги и быстро зашагала по направлению к своей комнате.
— Наконец-то явилась! — послышалось из темноты, как только она открыла дверь. На тумбочке загорелась лампа, ее сияние осветило крупную фигуру Пауля.
Он выглядел как всегда потрясающе, только сейчас в нем не было привычного лоска. Его волосы стояли торчком, подбородок и скулы покрывала темная щетина, развязанный галстук висел на шее как кашне.
— Что... Что вы тут делаете? — обомлев от неожиданности, пробормотала Тея.
— Жду вас! — рявкнул Пауль. — Уже половина четвертого! Где вы болтались?
Тея отказывалась верить, что происходящее — не сон.
— Это не ваше дело, — ответила она, входя в комнату и плотно закрывая за собой дверь. — Кто позволил вам разговаривать со мной в таком тоне? Я не ребенок, и даже мои родители, если бы все еще жили здесь, не имели бы права меня контролировать! Я прихожу домой во сколько мне вздумается и гуляю с кем хочу!
— Но иногда вы ведете себя хуже маленького ребенка! — не сдержавшись, повысил голос Пауль, и Тея с удивлением заметила проступившую на его щеках краску. — Почему не сказали мне, что уходите с Морисом? Куда вы с ним ездили? Не к нему домой, в этом я убедился.
— Что? — трясясь от возмущения, спросила Тея. — Откуда вы это знаете?
Пауль нервным движением засунул руки в карманы брюк.
— Я ездил к нему домой, там никого не оказалось!
— Да как вы посмели... — начала было Тея.
— В поисках вас мне пришлось обойти весь этот проклятый бар, да и ресторан тоже! — гневно перебил ее он. — Я начал расспрашивать о вас у людей и только тогда выяснил, что вы умотали с этим кретином Морисом! — Его голос звучал резко и надрывно, было понятно, что он пребывает в настоящем бешенстве.
— Во-первых, Генри не кретин! — воскликнула Тея, тоже приходя в неистовую ярость. — А очень милый, внимательный и общительный человек!
— Знаю я этого человека! — перекрикивая ее, гаркнул Пауль.
— Раз отзываетесь о нем в таком тоне, значит, плохо знаете! — взвилась Тея.
Пауль приоткрыл рот, но, по-видимому, не подобрав подходящих слов, лишь выдохнул, отчаянно качнул головой и устало, почти растерянно, провел рукой по волосам.
Тея уставилась на него в изумлении. Растерянным она не видела его еще ни разу в жизни. Ей казалось, таким он просто не может быть.
Некоторое время оба молчали.
— Мы ездили в какое-то кафе, это рядом с Веллингтон-парком, — пробормотала Тея, не зная, зачем она перед ним оправдывается. — Просидели там часа два. Генри без умолку говорил об Эмилии... Кстати, почему вы не с ней?
— Она осталась в «Европе», — ответил Пауль, вспоминая, с каким недовольством восприняла Эмилия его заявление об уходе. — Я волновался за вас, понимаете вы это или нет?
Она ясно расслышала в его словах ноты нежности, и ее охватило странное желание попросить у него прощения, приблизиться к нему, успокоить.
Их взгляды вдруг приковало друг к другу мощной магической силой. Как зачарованные, они боялись моргать, не смели дышать. Прошла секунда, вторая, третья...
Все, что последовало дальше, происходило как будто во сне. В одно и то же мгновение они устремились навстречу друг другу, а сблизившись, слились в жадном, горячем, исступленном поцелуе.
Из головы Теи мгновенно вылетели и все ее строгие принципы, и Эмилия, и страх за свое будущее. В этот момент для нее существовал лишь Пауль, лишь его обжигающие губы, сильные руки, сжимавшие ее в крепких объятиях, его пьянящий запах...
— Тея, Тея... — шептал он, переводя дыхание. — Я безумно тебя хочу... Я мечтаю о тебе каждый день, каждую ночь...
Его слова отдавались в ее душе сладостно щемящей болью. Она гладила его мужественное лицо, озаренное страстью, его шею, грудь...
— Я тоже... Тоже тебя хочу... — сорвалось с ее губ в ответ на его признания.
Он с легкостью поднял ее на руки и отнес на кровать. От предвкушения неземного блаженства и вместе с тем от страха у нее все дрожало внутри. Ее живот едва не разрывало от наполнявшей его тягучей влаги, ее соски напряглись и жаждали высвободиться из плена одежд и коснуться его плоти.
— Пауль... — застонала она, когда, расстегнув молнию на спинке ее платья, он рывком сорвал его с нее и принялся покрывать поцелуями и нежно покусывать ее шею, плечи, грудь. — Пауль, Боже мой, как же здорово...
Она не заметила, как в какой-то момент он умело расстегнул замысловатую застежку ее кружевного бюстгальтера, почувствовала лишь, что ее грудь обдало прохладой, и тут же замерла от восторга, когда он прильнул к ее соску и начал ласкать его языком.
Действуя будто в полузабытьи, она дрожащими от неутоленной страсти руками стянула с него пиджак, расстегнула пуговицы рубашки и ремень на брюках. Он скинул их за секунду и прижался своей смуглой, мускулистой грудью к ее груди — мягкой, белоснежной.
Когда его руки коснулись ее трусиков, она на мгновение напряглась и инстинктивно сдвинула ноги.
— В чем дело? — прошептал он ей в ухо, прерывисто дыша. — Ты передумала?
Она облизнула пересохшие губы.
— Нет...
Он вошел в нее осторожно, смакуя каждое мельчайшее мгновение их соединения. Она вскрикнула — от боли и наслаждения — и вновь замерла, потрясенная сотней новых, невероятно ярких ощущений, заполнивших каждую клеточку ее разгоряченного тела...
Ошалелые от ни с чем не сравнимого блаженства, они долго лежали, держа друг друга за руки и тяжело дыша.
