Книга Русалочка в шампанском - Дарья Калинина

Вернувшись к себе в номер, Мариша первым делом старательно обыскала его сверху донизу. Она даже приподняла ковер, но ничего, кроме нескольких конфетных бумажек, оставшихся еще от прежних жильцов, там не обнаружила. Определенно ее номер убирали куда менее старательно, чем апартаменты Зои Ивановны и бедного Валерия Кузьмича.

Но это дела не решало. Потому что золотистый жетон, бляха, брошка или что там нашла Мариша на берегу реки, никак не находился.

– Ну, где же он, – тоскливо вопрошала у самой себя Мариша. – Где? Миленький! Маленький! Найдись снова! Один раз ты уже был у меня в ручках, приди обратно!

Мариша покосилась на свои растопыренные пальцы, но ничего нового там не увидела. Пять золотых колечек, все с бриллиантами. Вот и все, что на них имелось.

Мариша горько кляла себя за то, что была так нелюбопытна на берегу. Могла хотя бы рассмотреть, что попало к ней в руки! Небось не померла бы! И плевать ей на Кузьмича. Хоть бы он даже и увидел, что она что-то подняла. Не смог бы он отнять у нее находку силой.

Теперь Мариша была совершенно уверена, что и Кузьмич охотился именно за этой блестящей штучкой, которую Мариша сначала увела у него из-под носа, а потом бессовестно потеряла.

– Уж лучше бы тогда Кузьмич нашел этот жетон! Глядишь, ничего бы и не случилось.

Но в глубине души Мариша не была в этом так уж уверена. Возможно, Зоя Ивановна была в курсе того, что за дела у ее сожителя? Только вот идти к Зое Ивановне что-то Марише совсем не хотелось.

– Если Зоя Ивановна в курсе, то все равно будет молчать.

И все же Мариша занесла упитанную администраторшу в список подозреваемых лиц. Там уже находился на почетном первом месте сам господин Лопатин. За ним с небольшим отрывом шел хозяин санатория «Солнечный берег», которого Мариша хоть и не знала лично, но предполагала, что это человек волевой и решительный. И последней, как это ни печально, все же плелась Наташа. Ну, не могла Мариша совершенно вычеркнуть ее из списка подозреваемых. Да и кто бы смог?

– И еще я совершенно не учитываю версию, что убить хотели именно Марину! А кто ей мог желать смерти? Были у нее враги?

Эта мысль обожгла Маришу, словно кипятком. Действительно, они тут гоняются за какой-то блестящей штучкой, бегают к речке и обратно, словом, занимаются какой-то ерундой. А между тем совершено реальное убийство. И убийца до сих пор на свободе. Мало того, еще даже неизвестно, кто он такой.

– Если убита Марина, то и убийцу надо искать среди ее знакомых, – быстро решила молодая сыщица. – Нечего болтаться вокруг и около, надо хватать и допрашивать всех близких знакомых Марины!

Разумеется, на первое место снова выходил господин Лопатин. Просто везунчик какой-то! Но спрашивать у него напрямую, он это или не он убил свою жену, Мариша не стала. Она поступила иначе. И сразу же после обеда отправилась в дом Лопатина, чтобы в отсутствие оного без помех пообщаться с матерью Марины.

Женщину было буквально не узнать. Мариша прямо ахнула, когда ее увидела. От пухлых щек осталось одно воспоминание. За сутки она высохла, сгорбилась и как-то даже уменьшилась ростом.

– О-хо-хо! – произнесла она, увидев Маришу. – Снова вы к нам пожаловали! Вестница смерти! И что на этот раз? Чью смерть вы на сей раз принесли на хвосте?

– Мне очень жаль, что я стала невольным глашатаем вашей беды. Но, честное слово, я не знала, что убита именно ваша дочь.

– Думала, что это Наташка – да?

– Вы знаете первую жену Лопатина?

– Слышала про нее. Да и мудрено не услышать было. Аркашка такого тут намутил с ее смертью! Похороны настоящие устроил. Никто в городе и не знал, что Наташка-то жива и в тюрьме, а не померла вовсе.

– Это вам Лопатин рассказал?

– Следователь просветил, – скривилась женщина. – Да ты проходи, чего уж теперь. Как звать-то тебя?

– Мариша. А вас?

– Анна Владимировна.

– Красивое какое имя.

– Что имя, – отмахнулась повариха. – Был бы человек хороший. А мне в этой жизни счастья не было и нет. Был муж, да помер. Были детки, да все в разные стороны подались. На мать им наплевать. Вот Маринка последняя моя осталась. Думала я, что она за мной на старости лет ухаживать будет. И вроде бы все складывалось одно к одному. Замуж Маринка за богатого человека вышла, за Лопатина за этого. И он против моего присутствия не возражал. Думала, буду жить тут с ними потихонечку.

– Поварихой?

– А что здесь такого? Хотя бы и поварихой! Что тут зазорного?

– Ну, все-таки странно. Родная мать – и повариха в доме.

– Не хотела Маринка, чтобы люди знали, что она из простых, – вздохнула Анна Владимировна. – Вот и не признавала нашего с ней родства.

– Но как же так?

– А вот так. Я тебе даже больше скажу, я ведь местная.

– Что?

– Жила тут раньше. А как замуж вышла, так и уехала. Маринка моя в Руссу и носа не казала, а я со старыми знакомыми перезванивалась. Так что знала, что в городе делается. Ну, и про Наташку, ясное дело, тоже знала. Еще тогда Маринке-то своей сказала, что видная партия для нее открывается. Невестка-то у нашего бывшего губернатора померла. А сынок у него богач, всем дай боже! Маринка-то моя не большого ума девка была, так она сначала нос сморщила, дескать, что ей провинциал, хоть и бизнесмен. А потом, как у Лопатина дела в гору-то шибко пошли, мнение свое о нем, конечно, изменила.

– Выходит, вы дочь целенаправленно готовили к тому, чтобы она стала женой Лопатина?

– Не готовила, а так… Подумывала, конечно, об этом. А что? Любая мать хочет, чтобы ее дитя хорошо пристроено в этой жизни было. Чтобы все в порядке у него было, чтобы тепло, сухо и сытно. Маринка-то моя ни к каким наукам особого рвения не испытывала. Да что там рвения, сплошные двойки из школы таскала. Иной раз даже кол ей ставили! С минусом! Можешь себе такое представить! Кол с минусом. И отметки-то такой нету. Специально для моей Маринки учитель придумал!

Мариша покачала головой. Похоже, покойная была редкостной лентяйкой.

– Но зато красоты ей Господь полной мерой отвесил, – продолжала вспоминать Анна Владимировна. – На Маринку еще с колыбельки все заглядывались. Не девочка, а картинка! К тому же и на фотографиях она куколкой получалась. Знаешь, как у других бывает, вроде бы из себя и ничего, симпатичная, а на фотографии урод уродом. А у Маринки не так. Она и в жизни павой ходила, и на фотографиях красавицей получалась.